– Ты уверена, что он поможет нам?
– Нет. Но я не знаю никого, кто мог бы нам помочь.
Темпест внимательно вгляделась в её лицо, затем взяла газетную вырезку.
– Дай мне два часа. Может быть, даже меньше.
Темпест повернулась, чтобы выйти из лавки, но Мерси снова удержала её за плечо – за правое, потому что боялась, что под обгорелой тканью на левом плече могут быть ожоги.
– Мы вытащим оттуда Филандера, – сказала она.
– Не давай обещаний, которые ты не сможешь выполнить, Мерси.
– Я не собираюсь спокойно смотреть, как гибнет ещё один дорогой мне человек.
Девочка распахнула дверь: в лавку ворвался холодный вечерний воздух с Сесил-корта, который, однако, был не в состоянии разбавить концентрированный аромат книг, царивший здесь. Темпест поплотнее закуталась в свою обгорелую куртку и выскользнула наружу, туда, где расплывался в тумане свет газовых фонарей. Мерси закрыла за ней дверь и долго смотрела, как девочка уходит в направлении Сент-Мартинс-лейн.
Дружба, которую Темпест поддерживала с лондонскими мальчишками-газетчиками, и раньше была для них неоценима. Сотни глаз, днём и ночью следивших за тем, что творилось на улицах и в переулках. Вот и сейчас: кто-то наверняка видел, откуда Седрик выходил по утрам и куда он возвращался.
Где-то там, в тумане, бродил и Малахайд, и Мерси в который раз задалась вопросом, хотел ли он прикончить её с самого начала или она дала ему повод к этому, выстрелив. Кроме того, действительно ли он покушался на жизнь Флоренс и почему пытался сделать это с помощью ножниц?
Мерси заперла на ключ наружную дверь и погасила свет. Потом она поднялась на чердак, откинула крышку своей шкатулки, раскидала старую одежду и взяла в руки ящичек, где покоилась её сердечная книга.
Глава сороковая
Часом позже Мерси всё ещё сидела на краю кровати под косой чердачной крышей.
Она достала из ящичка белые шёлковые перчатки Валентина и положила рядом с собой на покрывало, но по-прежнему не могла заставить себя дотронуться до своей сердечной книги. Вместо этого девушка не отрываясь смотрела на неё и мучилась угрызениями совести. «Наставления Мамаши-из-Борделя для молодых распутниц» были раскрыты на середине, хотя Мерси закрыла книгу перед тем, как положить её в ящичек. Она не ошиблась: когда она вылетела из окна конторы «Издательской компании Оукенхёрст», сердечная книга без её участия расщепила страничное сердце и послала ей импульс библиомантики на расстоянии. Их связь была тесной как никогда. Два года Мерси упорно пыталась зарыть свой талант библиомантки в землю, но в конечном итоге женщина под вуалью оказалась права, когда сказала: «Библиомантика никогда не отпустит тебя».
Возможно, у неё действительно не было выбора, и она пыталась убежать от библиомантики, хотя всё это время носила её в себе, вместе с угрызениями совести.
Наконец она подняла руку, провела по краю ящичка и только хотела дотронуться кончиками пальцев до книги, как внизу раздался стук в дверь. Кто-то стоял перед лавкой.
Мерси захлопнула ящичек, бросила его на постель, задула свечу и застучала каблуками по неосвещённой лестнице: она по-прежнему помнила здесь каждую выемку и каждую выпуклость, как будто никогда и не уезжала отсюда.
– Вот, – произнесла запыхавшаяся Темпест, когда Мерси отворила дверь. Девочка протягивала ей выпуск «Грошовых ужасов», на обложке которого конный рыцарь сражался с трёхглавым драконом, а вверху угольным карандашом был записан адрес. – Он живёт здесь.
– Ты быстро обернулась.
– Я бежала.
Мерси обняла её:
– Какая ты молодчина!
Девочка неловко высвободилась из её объятий:
– Я пойду с тобой.
– Сначала мне нужно поговорить с Седриком наедине.
– Тогда я подожду снаружи.
Мерси покачала головой:
– Это слишком опасно. Если… словом, если со мной что-нибудь случится, в лавке должен остаться кто-то, на кого Филандер может рассчитывать.
Темпест и не пыталась скрыть своё недоверие:
– Мерси, ты перестала нравиться мне ещё два года назад, и то, что ты предлагаешь, – не лучший способ исправить это.
Мерси попыталась ободряюще улыбнуться ей:
– Закрой за мной дверь и жди меня здесь. Если через два часа я не вернусь, значит, со мной что-то случилось. Тогда Филандеру останется надеяться только на тебя. Не рискуй понапрасну.
Не оглядываясь на Темпест, оставшуюся стоять в дверях лавки, Мерси поспешила прочь. На углу Сесил-корта и Сент-Мартинс-лейн ей удалось поймать кеб: она назвала улицу и номер дома, записанные Темпест на брошюрке «Ужасов».
Вскоре кеб остановился посреди ухоженной улицы недалеко от Британского музея, напротив одного из непримечательных белых особняков: в таких обычно проживали богатые коммерсанты или дипломаты. Кованые решётки, бронзовые именные таблички. «Мой дом – моя крепость».
Постучав в дверь молотком, она ожидала, что ей откроет дворецкий, которому придётся долго объяснять, зачем ей срочно нужно видеть хозяина, однако за дверью оказался хозяин дома собственной персоной. Его костюм был безупречен и представлял разительный контраст с её измятым платьем. Взглянув ей в глаза, Седрик не улыбнулся. Что-то беспокоило его, и тут до неё дошло, что её появление здесь – ошибка.
– Забудьте, – произнесла Мерси вместо приветствия и приготовилась повернуться к нему спиной. – Мне не следовало приходить сюда просто так.
– Не болтайте глупостей и заходите.
– Я не хочу обременять вас.
– Я связал вас и засунул вам в рот кляп, так что вы спокойно можете немного пообременять меня, и мы будем квиты. – Он отступил, пропуская её. – Входите же, иначе вы вынудите меня и дальше вспоминать об этом инциденте.
Проходя мимо него, она вдохнула исходивший от него аромат книг.
За её спиной захлопнулась входная дверь.
– Вы так стремительно исчезли с той крыши, – заметил Седрик, – что я счёл целесообразным навести о вас некоторые справки.
– Справки, – тихо повторила Мерси.
«Ни при каких обстоятельствах он не должен узнать правду о тебе, – говорила женщина под вуалью. – Кто ты такая. Откуда ты взялась. Он прикончит тебя на месте».
– Значит, всё-таки Седжвик, – заметила Мерси. – Он наверняка уже давно выяснил обо мне всё, что только можно.
Седрик покачал головой.
– Академия располагает гораздо большими возможностями. Существуют люди, которые ни за что не стали бы доверять Седжвику, более того – которые бы охотно отделались от него, причём чем скорее, тем лучше.
Ей следовало рассказать ему о главах Книги бутылочной почты, о навязчивой идее Седжвика собрать у себя все её главы. Даже если идея о том, что для прочитавшего Книгу бутылочной почты граница между реальностью и литературой станет проницаемой, была лишь красивой легендой, Три рода не могли не задаваться вопросом о том, почему Седжвик столь одержим этой легендой.
