Отперев дверь, Мерси выглянула наружу. Стало ощутимо прохладнее, сгустился ночной туман, в клубах которого переулок едва просматривался в обе стороны. Паб «Ветчина» уже давно закрылся. С соседних улиц доносился приглушённый цокот копыт и невразумительная болтовня пьяного гуляки.
– Добрый вечер, Седрик, – произнесла она, дойдя до середины переулка с сердечной книгой в левой руке.
Молодой человек отделился от стены, но не шагнул ей навстречу. Его глаза скрывались в тени, слабый свет газового уличного фонаря освещал лишь его рот и подбородок.
– Добрый вечер, Мерси.
– Вы привели с собой своих добрых знакомых из Академии, чтобы взять меня под стражу?
– Вы всерьёз думали, что я способен на это?
– Ну, до конца я не была уверена.
По лицу Седрика было видно, что он озадачен, но потом он всё же улыбнулся. Ночью, в тумане, его улыбка казалась ещё более загадочной, чем всегда, а длинные чёрные волосы свисали неряшливее обычного.
Она смерила его подозрительным взглядом.
– Если вы пришли, чтобы извиниться за сцену, которую устроили мне у себя в прихожей, то…
– Я пришёл попрощаться с вами, Мерси.
– Вот как, – тихо произнесла она.
– И вернуть вам вот это. – Он сунул руку в карман плаща, достал что-то, завёрнутое в шёлковый платок, и протянул его Мерси.
Чтобы понять, что это, ей не нужно было даже касаться подарка.
– Вам она нужнее, чем мне.
– Мне она больше не пригодится. Моё членство в Ложе хорошего вкуса больше не играет роли. В ближайшее время мне придётся заниматься другими делами.
Мерси подумала о письме Фионы Ферфакс, лежавшем в лавке в нескольких шагах от них, и задалась вопросом, не навела ли она, сама того не желая, Седрика на след семейства Розенкрейц.
Не будучи уверенной, может ли напрямую поинтересоваться планами Седрика, не возбудив в нём недоверия, девушка произнесла:
– Эдвард Торндайк был основателем Ложи. Означает ли это, что теперь её распустят?
Седрик усмехнулся уголком рта.
– Во всяком случае, без своего магистра у остальных членов Ложи поубавится охоты пускать в ход всякие дьявольские машины. Не думаю, что они будут продолжать заниматься ими с таким же энтузиазмом. – Он по-прежнему протягивал ей предмет, завёрнутый в шёлковый платок. – Возьмите же, наконец.
Мерси приняла подарок и развернула шёлковый платок, в который была завёрнута Лупа истины.
– Ну что ж, – сказала она нерешительно, – благодарю вас.
– Мне кажется, для вас она имеет особое значение.
– Возможно, потому, что мне было известно, какое значение она имела для вас. Теперь она привлекает меня куда меньше.
– Вам нелегко угодить.
– Вы вышвырнули меня из своего дома.
Он набрал в грудь воздуха:
– Вы правы, за это мне действительно следует попросить у вас прощения.
– Бросьте, Седрик. Если вопреки всем ожиданиям один из нас снова перейдёт другому дорогу, вероятно, я ещё дам вам пару поводов разозлиться на меня. Вместо ваших извинений я лучше оставлю у себя в запасе эту историю в качестве козыря и упомяну её в нужный момент. Скажу: а помните, тогда, в вашей прихожей?..
На этот раз улыбка, заигравшая на его лице, похоже, была искренней. Впрочем, Мерси часто сомневалась в справедливости своих суждений, если дело касалось Седрика де Астарака. В конце концов, он по-прежнему оставался агентом Адамантовой академии. Притворство было его профессией.
Он шагнул к ней, бледный свет фонаря иначе упал на его лицо, и Мерси увидела, что его глаза запали, налились кровью, а вены на виске чуть ли не почернели.
– Боже милосердный, что с вами случилось?!
– Ничего особенного. Не берите в голову.
– Пойдёмте в лавку! – Она схватила его за руку и собралась было потащить к открытой двери. – Вам нужно приложить лёд и…
– Спасибо. Правда, я очень благодарен вам. – Он высвободил свои пальцы – мягко, но непреклонно. – Не волнуйтесь.
Мерси опустила Лупу истины в один из карманов своего платья.
– Вы, проклятый упрямый француз! Вы являетесь ко мне в таком виде, как будто вас только что провернули через мясорубку, и всерьёз ожидаете, что я не буду волноваться?
– Вы же терпеть меня не можете.
– Я бы переживала даже за злобную уличную собаку, если бы увидела, что она хромает.
Седрик тихо рассмеялся в ответ и поднял обе руки, отмахиваясь от её помощи. Его левая рука была вся в волдырях от ожогов, и он сообразил это на секунду позже, чем следовало. Он быстро спрятал её в карман пальто, но Мерси успела это заметить.
– Может быть, вы всё-таки расскажете мне, что с вами случилось? А также, что более важно, – что вы собираетесь делать?
Казалось, маркиз на секунду задумался, а потом произнёс всего одно слово:
– Абсолон.
– Он действительно здесь, в Лондоне? – Поколебавшись, Мерси добавила: – Тот человек на крыше был не он. Хотя, вероятно, вам это уже известно.
– Я узнал это от него самого.
Она тихо чертыхнулась.
– Видите, момент, когда мне понадобился мой козырь, уже настал. А помните, тогда, в вашей прихожей?..
– В таком случае мы квиты. Договорились?
– Вы больше не будете обращаться со мной как с дурочкой, а я больше не стану рассказывать вам сказки, которые могли бы… э-э-э… стоить вам жизни.
– Мне кажется, это честная сделка.
– Что касается сделок – в ближайшее время я открываю книготорговлю. Мне следует наконец-то научиться разбираться в сделках. Или хотя бы научиться притворяться, что я в них разбираюсь.
– Предполагаю, что дела у вас пойдут отлично.
– Спасибо. Хотя я, в свою очередь, не уверена, что могу сказать то же самое о ваших делах с Александром Абсолоном.
– В один прекрасный день мы снова встретимся и сравним наши успехи.
– Вероятно, бессмысленно предлагать вам мою помощь? – Мерси сама не знала, какой бес в неё вселился, почему эти слова внезапно сорвались у неё с языка. Тем более что его ответ она знала заранее.
– Я чрезвычайно ценю ваше предложение, но это только моя битва.
– Да, правильно. Он же ваш заклятый враг. – В отличие от их последней беседы, сегодня эта фраза в её устах прозвучала без тени иронии. Возможно, потому, что в последние дни её представления о врагах значительно расширились.
Седрик зорко вгляделся в туман, потом снова обернулся к Мерси.
– Буду рад увидеть вас снова.
Мерси долго молча смотрела на него, потом задумчиво кивнула:
