– У тебя тоже получилось бы, если бы ты так не беспокоилась, что кто-то преследует нас.
– Что же ты раньше не сказала? – удивилась девочка.
– У меня не было уверенности, что мои советы будут услышаны.
На мгновение Фурии захотелось свернуть петушиной книге её тощую шею.
– И где же он?
– Направление правильное. Но, мне кажется, нам нужно спуститься на палубу, которая находится этажом ниже.
Если петушиная книга не ошибалась, тогда получалось, что порталом, способным перемещаться между страницами мира, от убежища к убежищу, был не только сам корабль. Вероятно, внутри корабля находился как минимум ещё один портал, возможно, это было нечто вроде аварийного выхода для пассажиров и команды, через который можно было эвакуироваться в случае форс-мажорных обстоятельств, не используя библиомантику людей, находящихся на борту.
– Я тоже так решила, – заметила книга, которая в очередной раз без спросу рылась в мыслях Фурии.
Фурия уже давно махнула на это рукой и не протестовала – прежде всего потому, что не думала, что это происходило намеренно. Скорее, она и её сердечная книга со временем всё больше сливались в единое целое.
Она побежала вниз по лестнице, по обеим сторонам которой висели высокие книжные полки, – так выглядели многие лестницы на борту корабля. Пагубное действие гнили и влаги было заметно и здесь, но всё-таки не в такой степени, как на верхних палубах, – здесь книги местами сохранились. На некоторых обложках можно было даже прочитать названия, в которых, правда, все слова представляли собой невразумительную смысловую кашу – следствие перенесённой ими книжной лихорадки.
Чем ниже она спускалась, тем сильнее становился запах гниения. Один раз Фурии послышался подозрительный скрип, но, запустив светящийся шарик по коридору, она не увидела ничего странного – везде было пусто. Она задавалась вопросом, не водятся ли здесь плесневики, – влажной бумаги здесь хватало, – и, представив себе целую стаю плесневиков, плывущую по тёмным коридорам, на секунду обессилела. Сдавленным шёпотом она подозвала шарик обратно и, продолжив движение, старалась ступать как можно тише.
Пульсирующие колебания усилились: сильнее они не стали, но ускорились.
– Это хороший знак? – прошептала петушиная книга.
Фурия не могла ответить на этот вопрос. И ещё одна мысль не шла у неё из головы: можно ли было с помощью стационарного портала, который по природе своей был значительно мощнее, чем порталы, создаваемые библиомантами, – можно ли было с его помощью выйти из границ ночных убежищ, запечатанных Адамантовой Академией?
В конце концов Фурия оказалась в шестиугольном помещении. Направив светящийся шарик вверх, она обнаружила, что у этого помещения нет потолка. Оно представляло собой вертикальную шахту, ведшую наверх сквозь многочисленные палубы «Флёр». В центре шахты находилась винтовая лестница, соединявшаяся широким проходом с кольцевыми балюстрадами на каждом этаже. Диаметр шахты составлял, вероятно, метров десять.
Дверь, через которую Фурия вошла в шахту, составляла одну сторону шестиугольника. В остальные были вписаны арки с полуколоннами по краям, напоминавшие вход в Санктуарий. За каждой аркой находилась полукруглая ниша, не глубже четырёх шагов.
– Это не один портал, – прошептала она петушиной книге, – а целых пять!
– Но энергии, находящейся в этом зале, ни в коем случае не хватит на столько порталов, – возразила петушиная книга. – Наверное, из них всех действует только один. Если вообще какой-то действует.
В шахте Фурия кожей ощущала библиомантику, пульсирующую вверх и вниз. Здесь эта пульсация ощущалась интенсивнее всего, хотя, казалось, её излучали не порталы. На вид все порталы выглядели одинаково, поэтому понять на глаз, какой из них ещё работает, было невозможно. Оставалось только пробовать один за другим и надеяться, что в каком-нибудь из них хватит энергии, чтобы перенести Фурию в другое место. В какое именно – зависело не от неё.
Переустановить цель портала было невозможно. Римский мост в Либрополисе был накрепко соединён с лондонской Суон-Лейн, а портал Санктуария испокон веков вёл на пьяцца Минчио в Риме. Эти пять порталов тоже переносили людей в точки, установленные при их строительстве. Риск оказаться в каком-нибудь другом месте ночных убежищ был минимален. Если порталы создавались как аварийные выходы, вероятнее всего, они вели в убежища, где были больницы и возможности продолжить путешествие.
Светящийся шарик, созданный Фурией из страничного сердца, освещал и широкую винтовую лестницу в центре шахты. Пространства между ступеньками были открыты, свет проходил через них, отбрасывая на стены причудливый полосатый узор. Выше эти полосы изгибались, слабели и в конце концов терялись в темноте, царившей наверху.
Фурия повернулась к первому порталу, держа в руке раскрытую книгу, когда петушиный клюв ткнулся в её руку:
– Фурия! Там, на лестнице!
Из-за круглой колонны, вокруг которой змеилась лестница, показалась чья-то фигурка. Это был мальчик ростом ниже Фурии, очень щуплый, со светлыми волосами, одетый в джинсы и синий свитер.
– Пип? – не успев произнести имя брата, Фурия, не колеблясь, на ватных ногах направилась в его сторону.
– Подожди! – крикнула сердечная книга.
Увидев, что Фурия и не думает останавливаться, она вонзила свой клюв в её ладонь.
Девочка закричала от боли. В трёх шагах от нижней ступеньки лестницы она всё-таки остановилась, но выпустила петушиную книгу, которая, однако, не упала, успев вцепиться клювом в рукав девочки. Болтаясь в воздухе, книга стала ругаться на чём свет стоит.
Младший брат стоял на четвёртой ступеньке, положив руку на перила, и смотрел на Фурию. Он неуверенно улыбался, но Фурия знала: такая улыбка говорила о том, что он что-то затеял.
– Пип, это ты? – переспросила она, подхватив книгу. Рука болела, но Фурия не чувствовала боли, уставившись на мальчика во все глаза. – Что ты здесь делаешь?
– Клянусь заплесневелым мухомором! – пожаловалась петушиная книга. – Иногда я готова доить книжных пиявок, только бы не быть твоей сердечной книгой!
– Ты о чём? – не поняла девочка.
– Это не Пип!
Фурию бросило в жар, затем в холод. Конечно же это был не Пип. Откуда ему взяться здесь, в ночных убежищах? Когда брат внезапно появился на лестнице, словно выпав из её воспоминаний о нём, он выглядел таким настоящим…
Она отступила – на шаг, другой. Брат не трогался с места, следя за ней глазами и по-прежнему улыбаясь. Фурия непроизвольно вспомнила призраков, которых видела в замке на Рейне. Сначала здание говорило с ней, приняв облик её отца, затем – прадеда Иоганна Меркурио, первого из рода Розенкрейцев, и, наконец, в облике молодого Северина.
– Ты – корабль? – спросила она.
Фальшивый Пип не ответил. Она прилагала все силы, чтобы видеть в нём не брата, а некую сущность, принявшую его облик.
