Нечто более могущественное, чем все печати и запоры Адамантовой Академии, преодолело стену, воздвигнутую вокруг ночных убежищ, и спланировало со страниц мира в вечный мрак Забытых земель. Огромный плоский корпус, как две капли воды похожий на корпус разбитого корабля, плавно снижался, как будто его осторожно спускали с неба на канатах. Чернильные поганки, стоявшие под ним, бросились во все стороны, пропуская божественный предмет, который посылали им небеса. Песнопения не прекращались, а танцы, продолжавшиеся на вершине холма, перешли в неистовство и экстаз.
Сквозь толпу энергично проталкивалась Федра Геркулания. За ней следовал последний оставшийся приближённый царицы, чужестранец с посохом. Старик с трудом поспевал за Федрой по каменистой земле, и многие насмехались над ним в своей гордыне, ведь это они молили чёрное небо о помощи и вымолили её они сами, а вовсе не он и даже не Федра.
Теперь Федра и старик в шинели стояли на вершине холма, окружённые чернильными поганками, – кто-то плясал в экстазе, кто-то упал на колени, кто-то испуганно жался к земле. Чернильные поганки стояли и смотрели на громадное судно, парившее над скалами, медленно снижавшееся рядом со своим близнецом, беспомощно лежавшим на земле.
Вместе с кораблём на толпу жителей ночных убежищ снизошла тишина: песнопения замолкали, пляски утихали. Только раскаты грома на горизонте громыхали по-прежнему да по ту сторону холма, в конце долины, трещали сломанные сараи, поглощаемые идеями.
Глава двадцатая
Сидя в капитанском кресле в рубке «Бланш де Казалис», Фурия наблюдала за хаосом, творившимся внизу, в ночных убежищах, через разбитое лобовое стекло. С её места была видна лишь часть верхушки холма, за которой расстилался лагерь чернильных поганок. Однако этого было достаточно, для того чтобы получить представление о том, сколько их понабежало, – больше, чем она ожидала, и гораздо больше, чем могла вместить «Бланш». То, что видела девочка, наглядно подтверждало её худшие опасения: им ни за что не удастся спасти всех.
Изида осталась в резиденции: она отсыпалась, и на борту корабля-портала Фурию сопровождал только Дункан. Джим и Кэт тоже хотели поехать с ней, однако девочке пришлось объяснить им, что ей потребуется каждый свободный клочок палубы для того, чтобы взять на борт как можно больше пассажиров, и каждый лишний килограмм груза затруднит эту задачу. На прощание Джим обнял её. В этот раз он даже не пытался удержать её в резиденции. Мальчик уже достаточно успел её изучить и понимал, что никакие аргументы не в состоянии убедить Фурию не возвращаться в ночные убежища.
– Внизу достаточно ровное место, для того чтобы спуститься на землю? – спросила Фурия из капитанского кресла.
– В этом нет необходимости, – ответил корабль. – Я останусь парить в десятке метров от земли. Чернильные поганки смогут по очереди забираться на борт по трапам.
В голосе «Бланш» слышалась неуверенность, как будто она не была до конца убеждена в том, что этот план увенчается успехом. Фурия могла понять корабль: собственных сомнений у неё тоже хватало, и она подавляла их как могла.
– Ладно. – Она вскочила с места, чтобы выйти на главную палубу.
– Подожди! – Дункан удержал её у двери. Нельзя было не заметить, что спасение Изиды подорвало его силы. Его длинные тёмные волосы были в ещё большем беспорядке, чем обычно, глаза запали. – Не ходи на палубу одна: это может плохо кончиться.
– Один из нас должен остаться здесь. Ты сумеешь управлять кораблём, если это вдруг потребуется.
– В прошлый раз, когда я управлял им, мы чуть не врезались в Портобелло, – напомнил Дункан.
Фурия улыбнулась ему:
– Тогда постарайся в этот раз справиться лучше. Сосредоточься на цели, куда вы должны отправиться, а «Бланш» позаботится обо всём остальном. Только дождись, чтобы корабль взял на борт всех, кого сможет.
– А если я нечаянно подумаю о чём-нибудь другом? Вдруг мне вспомнится мой любимый паб в Панорамике?
– Тогда в твой любимый паб внезапно нагрянет куча народа.
Ухмылка Дункана приобрела оттенок растерянности. Казалось, он хотел ещё что-то возразить, но потом махнул рукой и кивком пожелал ей удачи.
– Мы спустились практически до высоты, достаточной, чтобы спустить трапы, – сообщила «Бланш».
– Подожди, не спускай, пока я не дошла до палубы.
Фурия решила воспользоваться наружными лестницами. Когда она выбежала на палубу и бросила взгляд поверх поручней, то внутренне содрогнулась. Чернильные поганки обступили «Бланш», образовав широкий полукруг. Толпа хранила почтительное молчание, нарушаемое лишь дальними раскатами зарниц и резкими порывами ветра, проносившимися по палубам. Идеи, клубившиеся на горизонте чёрной массой с разноцветными всполохами, передвигались беззвучно, что делало их приближение ещё более зловещим.
Корабль опустился ещё ниже, когда Фурия сделала над собой усилие и спустилась по лестнице на следующую палубу. В отличие от обычного колёсного парохода, у корабля-портала не было киля: снизу его дно было плоским, как подошва. Большие колёса по правому и левому борту тоже доходили только до дна. Их хрупкие бумажные лопасти не оставляли сомнений в том, что функция этих конструкций была чисто декоративной. «Бланш» создавалась не для плавания по воде, а для полётов между страницами мира.
Если спустить трапы, чернильные поганки хлынут на борт со всех сторон. Фурия прекрасно понимала, что в этом случае ей уже не удастся обратиться ко всем сразу. Это следовало сделать сейчас, прежде чем первый пассажир ступит на борт корабля, пока поганки всё ещё были охвачены религиозным трепетом после внезапного появления «Бланш».
Тем временем девочка добралась до нижней палубы и поспешила вдоль правого борта к центру. Там она остановилась у поручней, открыла петушиную книгу и скомандовала:
– Нам необходимо какое-нибудь эффектное огненное зрелище. Что-нибудь, что позволит привлечь ко мне их внимание.
– Давай я, – раздался слева от Фурии потрескивающий голос.
Форнакс, Александрийское пламя, медленно подплывал к ней по прогулочной палубе, приняв облик горящего тощего человеческого силуэта. Он сдержал слово и охранял корабль в отсутствие Фурии, сидя на трубе «Бланш», словно пламя огромной свечи, и ожидая её возвращения.
Петушиная книга проворчала, что ей не требуется ничья помощь и уж точно не помощь создания, запятнавшего себя сожжением книг. Она сама вполне в состоянии создать правдоподобную иллюзию фейерверка.
Однако Фурия ободряюще кивнула Форнаксу, который перескочил через поручень на скалы, где немедленно раздулся до значительных размеров.
– Раздуваться-то он умеет, да-а! – негодующе заметила петушиная книга.
Тем временем Форнакс превратился в столб пламени выше корабля, не испуская при этом жара – лишь приятное тепло. Низина, в центре которой покоился корпус «Флёр» и парила «Бланш», осветилась неверным светом, после чего пламя вновь уменьшилось, перепрыгнуло обратно на борт корабля и огненной стеной растянулось позади Фурии, привлекая к ней всеобщее внимание.
