– Ваше Высочество, – с укоризной произнесла Сова, а затем, после небольшой паузы, сказала: – У меня есть неясное ощущение, что произойдет что-то нехорошее. Но не с вами.
Отложив лалу в сторону, Омарейл раздраженно постучала пальчиком по ручке кресла. Сова продолжила:
– Все так неопределенно, Ваше Высочество, но, кажется, кто-то из ваших близких в опасности.
– Вы считаете, я как-то могу помочь? – сардонически уточнила Омарейл.
– Да. Я чувствую связь с вами. Как будто бы вы – причина, по которой человек в опасности. Я понимаю, как странно это может звучать… но вы словно бы толкаете кого-то в пропасть.
Омарейл почувствовала, что ее сердце забилось где-то в горле. Ей стало страшно. Речь шла о Севастьяне.
«Это государственная измена», – сказала она тогда. Если сестра попадется, ей действительно может угрожать тюрьма?
После нескольких секунд молчания Сова, принужденно рассмеявшись, сказала:
– Все это может оказаться полной бессмыслицей, Ваше Высочество. Возможно, мне лишь приснился дурной сон и теперь я придумала себе невесть что. Но я посчитала, что лучше прийти к вам и сказать об этом. Хорошо, если я ошибаюсь.
– Да… – с нотками растерянности в голосе ответила Омарейл, а затем, прочистив горло, продолжила: – Спасибо, госпожа Дольвейн, я учту.
Сова пожелала принцессе хорошего вечера и ушла.
Еще пару часов Омарейл обдумывала разговор с ней, и в ее голову начали закрадываться нехорошие мысли. Возможно, женщина действительно обладала уникальными способностями и невероятной интуицией. Но, возможно… возможно, она как-то узнала о планах сестер. То, что Севастьяна выдала ее, Омарейл исключала. Если она не могла доверять Севастьяне, не могла доверять никому.
А вот кое-что другое было более вероятно: очевидно, Комната Встреч прослушивалась и все, о чем Омарейл разговаривала с Севастьяной, доносилось Сове!
Но если так, как же госпожа Дольвейн допустила все предыдущие нарушения правил? Быть может, не считала их столь вопиющими? В этот раз дело оказалось действительно серьезным.
Как бы то ни было, Омарейл приняла решение больше не обсуждать вслух ни одного важного дела. Тем же вечером она подготовила три книги, которые собиралась вернуть Севастьяне. В верхней она спрятала письмо.
Через день вечером Омарейл получила в обмен сборник пьес в кожаном переплете, очень рекомендуемый к прочтению. В нем оказался ответ Севастьяны. С этого момента ими было решено все важные сообщения передавать друг другу в виде писем, спрятанных в книгах, пластинках и других вещах, которыми они обменивались.
От идеи с Первейшим Планом пришлось отказаться.
На пятнадцатый день Омарейл открыла тайный проход настолько, насколько только могла, не расширяя туннель. Дождавшись глубокой ночи, она забралась в дыру в стене и попыталась снять портрет отца, не наделав при этом шума. Но ничего не получалось: рама с той стороны была заметно больше, чем сделанный проем.
Омарейл вернулась в гостиную и огляделась. Ее внимание привлекла чугунная кочерга у камина. С ее помощью она все же сумела подцепить раму, приподнять ее и снять с креплений. Портрет был тяжелым, ее ладони вспотели, и Омарейл едва не уронила картину на пол. Стража тут же сбежалась бы на шум, но в последнюю секунду Омарейл удалось схватить массивный багет и удержать его в руках, подцепив для верности снизу ногой.
Принцесса оказалась в коридоре. Хорошо изучив план, Омарейл знала, что, стоило ей пройти прямо и свернуть направо, как она оказалась бы у дверей, ведущих в ее комнаты, а именно – в комнату посетителей.
Налево уходил пустынный коридор Последней стены. Он соединял Лебединую и Черную башни.
В недавнем письме Севастьяна передала ей расписание караула. Судя по тексту, знания дались той не без труда. Омарейл была благодарна, что ее кузина не задавала лишних вопросов, иначе пришлось бы объяснять, зачем ей необходимо знать маршруты и часы обходов стражников замка.
Путь был свободен.
Тихо ступая по каменному полу, Омарейл уходила прочь от комнат, в которых провела всю свою жизнь.
В коридоре было мрачно и тихо, газовые светильники слабо освещали помещение, жадно предлагая лишь немного неровного желтого света. Омарейл казалось, что стук ее сердца эхом раздавался по всему замку. Но пока она не слышала звуков погони, поэтому продолжала свой путь.
Массивная дверь, которая вела в небольшой холл, была совсем близко, когда вдруг из-за окна рядом со входом в Черную башню послышались голоса. Она легко узнала их: разговаривали Сова и ее сын. Они шли по крытой галерее, примыкавшей к Последней стене со стороны двора, и не могли видеть Омарейл. И все же принцесса спряталась в нишу и постаралась не дышать.
– Она не готова, – донесся до нее вкрадчивый голос Бериота, но госпожа Дольвейн резко его перебила:
– Не говори чушь, она готова больше твоего. Не вздумай играть в благородство, сейчас не время для этого…
Продолжение диалога Омарейл не услышала, так как двое удалились на приличное расстояние. Дождавшись, пока сердце перестало колотиться, точно сумасшедшее, она отправилась дальше – через холл, мимо лестницы, что вела на стену, к небольшой двери. Наконец, Омарейл оказалась в Черной башне.
Черная башня была небольшой и использовалась как связующее звено между разными частями замка. В ней не было комнат, лишь большие площадки с узкими окнами без стекла да лестницы. Если точнее – бесчисленное множество лестниц, логика расположения которых укрылась от Омарейл.
Спустившись пониже и убедившись, что просто вылезти из окна и оказаться на суше у нее не получится – самое низкое окно было на высоте десяти метров, – Омарейл достала из кармана сложенный вчетверо план башни.
Она методично исследовала пространство, измеряя портновским метром расстояния и толщину стен. Где-то должно было быть несовпадение. Где-то должен прятаться потайной ход.
Спустя час поисков она его нашла. В некоторых местах стены фактически были толще, чем значилось на плане. Но радоваться было рано: одно дело – найти потайной ход, другое дело – в него попасть.
– Я никого не хочу обидеть, – заявила ей на следующий день Севастьяна, – но ты сегодня на редкость скучный собеседник.
Омарейл вздохнула. Едва ли она могла объяснить, что не спала до самого утра, рыская по лестницам башни в тщетной попытке найти дверь в потайной ход. И что она так вымоталась, что едва не попалась стражникам. И что она не смогла отоспаться в течение дня, так как за час до прихода Севастьяны господин Придворный Художник принимал у нее зачетную работу: «Натюрморт из стеклянных бутылей и гипсовой головы». На его написание ушло четыре часа – и все равно из-за спешки вышло довольно плохо. Господин Придворный Художник был крайне недоволен.
