В Воронежской губернии, в имении князя Васильчикова, нашли убитым крестьянина Василенко, работавшего не только сторожем, но и доверенным лицом управляющего имением. Местные силовые структуры не нашли никаких следов и обратились в Москву. Вскоре приехал Дмитриев с Трефом. И снова – самые неподходящие условия для работы: прошло более четырех дней, обследовавшие место убийства судебные следователи, исправники, представители прокуратуры изрядно там натоптали. Однако Треф не оплошал и здесь: сразу взяв след, пустился бегом так, что полицейские едва успевали за ним на лошадях. В полутора верстах от места убийства пес накинулся на одного из работавших в имении, кирпичника Богаева. При обыске в его домишке нашли окровавленный молоток, забрызганную кровью шубу и горсть золотых монет в красной тряпке. Хорошо знавшая убитого крестьянка сообщила полицейским, что он копил золотые монеты и всегда их держал в узелке из красной тряпки. Нашлись и другие улики…
Случилось так, что, когда Треф искал убийцу, в одной из соседних деревень у крестьянина украли сто рублей. Обокраденный видел убегавшего вора, в лицо его не рассмотрел, но уверял, что это был не взрослый, а мальчишка. Когда с убийцей сторожа разобрались, занялись и этой кражей. Всех местных мальчишек собрали и выстроили в ряд, чтобы произвести классическую «выборку». Не успел Треф подбежать к ним, как один из мальчишек завопил:
– Ай-ай-ай! Деньги я спрятал у печки в стенку!
Там они и нашлись.
О репутации Трефа наглядно свидетельствует случай в деревне Ершово. Несколько месяцев назад неизвестные мазурики, подобрав ключи, украли из церкви 800 рублей церковных денег. Послали Дмитриева с Трефом, но они вернулись с полдороги: оказалось, едва местный урядник рассказал жителям, что на розыски денег едет Треф, сверток с деньгами на следующее утро подкинули к дверям церкви, где его и нашел священник…
В Кимрах с одной из сапожных фабрик со склада ночью украли разного кожевенного товара на три тысячи рублей. На другой день местная полиция арестовала в трактире трех человек – одеты они были довольно скромно, однако кутили с размахом, швыряясь деньгами (как частенько вели себя именно всевозможные мазурики). Участие в краже они отрицали, но их решили все же подержать под арестом. Арестантская была довольно ветхим строением, и добры молодцы, ночью проломив стенку, сбежали. Для розыска отправили Дмитриева с Трефом. Пробежав верст двадцать, Треф привел полицейских в деревню Деревенищи и стал отчаянно лаять у одной из изб. Оттуда выскочили четверо и пустились бежать полем. Вдогонку кинулись полицейские и местные крестьяне. Треф, как собаке и положено, опережал всех. Он догнал через три версты бегущих, повалил одного и пару раз чувствительно куснул за ноги, чтобы не дергался. Остальных повязала подбежавшая погоня. В той же избе, в печи и в куче хвороста во дворе, Треф нашел два узелка с кожей. Это так подействовало на задержанных, что они тут же сознались в краже и показали, где спрятали мешки с основной частью добычи. Все четверо оказались народом тертым, пошатавшимся по тюрьмам. А главарь, выяснилось, старый знакомый Трефа – три года назад Треф его уже ловил после кражи в Дмитровском уезде…
В городах служебно-разыскным собакам работать было гораздо труднее, чем в сельской местности, – очень уж натоптано. Однако Треф, большой мастер искать и «по натоптанному», справлялся и там, проведя несколько успешных «расследований».
Со временем он стал форменной «звездой» сыска, пусть и четвероногой. В журнале «Вестник полиции» была постоянная рубрика «Полицейская и сторожевая собака», где часто появлялись заметки об очередном успехе Трефа. Издатели бульварной литературы эти заметки лямзили и, изрядно приукрасив, выпускали в виде брошюр. Распространились и открытки со снимком Трефа.
О его широкой известности свидетельствует откровенно юмористический случай.
В те времена существовал порядок, по которому в определенные дни любой «человек с улицы» мог без предварительной записи попасть на прием к высокопоставленным сановникам, вплоть до министра. Были такие приемные часы и у начальника Петербургской сыскной полиции Кошко. Однажды, проходя к себе в кабинет, он увидел в приемной бедно одетую старушку. Оказалось, служит она кухаркой у господ, здесь же, неподалеку. И она, и ее хозяева обожают собак и кошек. А потому она нижайше просит показать ей знаменитого Трефа:
– Наслышались мы про вашу знаменитую собачку. Люди говорят, что как взглянет она на человека, так сразу же насквозь его видит. Тявкнет раз, стало быть, вор, а тявкнет два – убивец.
Кошко, человек с юмором, ответил:
– Правильно тебе, бабушка, люди говорили, да только не досказали, что тявкнет три – значит, дурак, а тявкнет четыре – умный человек.
– Что же, и очень просто, – сказала старушка, не уловив иронии. – Просто до смерти охота поглядеть, какие это такие они из себя есть. Я им и котлетку, и сахарку принесла, чай, не побрезгуют…
Видимо, у Кошко не было срочных дел, и он распорядился привести Трефа, благо питомник располагался недалеко. Вошел Треф, уставился на старушку. Она встала и даже поклонилась, потом не без робости протянула котлетку и сахар.
Треф, хорошо приученный не принимать никакой еды от посторонних, гостинцев, конечно, не взял. И по какому-то совпадению гавкнул три раза. Старушка всплеснула руками:
– Мать честная, сразу распознал! Правильно, батюшка, правильно, дура я и есть. Я вот тебе котлетку и сахарку принесла, а не сообразила того, что ты здесь, поди, чуть ли не апельсины кушаешь…
Видя, что обычной работы вроде бы не предвидится, Треф ушел из кабинета. Следом поплелась к выходу и старушка, бормоча:
– Ишь, смышленый, сразу определил, кто я есть, ну и чудеса…
В конце концов Треф появился и в тогдашних детективных фильмах – конечно, «играл» не он, а не имевший никакого отношения к полиции другой доберман-пинчер.
В июне 1913 года состоялось Всероссийское «Совещание по вопросам упорядочения дела Уголовного сыска». Со всей империи съехались представители сыскной и общей полиции, железнодорожной жандармерии, прокурорского надзора и следственной части прокуратуры. Было разработано немало полезных нововведений.
Рассмотрели главные недостатки в организации розыскного дела, обсуждали повышение эффективности полиции в борьбе с преступностью. Была принята обширная «Инструкция чинам сыскных отделений», во многом реформировавшая прежнюю практику. Одобрили систему, предложенную начальником киевского сыскного отделения Репойто-Дубяго: регистрационные карточки с фотографиями преступников хранить не скопом, а разделить на категории: убийцы, грабители, квартирные воры, карманники и прочие, в том числе и отбывающие наказание в тюрьмах и на каторгах, а также те, кто наказание уже отбыл, но нуждался в строгом надзоре. Идея нехитрая, но вот прежде она как-то никому не приходила в голову…
Решено было по примеру Франции и Саксонии организовать «летучие отряды» из наиболее опытных сыщиков, при необходимости выезжавших бы в командировки, действуя на всей территории конкретного сыскного отделения. Пришли к заключению, что для повышения профессиональной подготовки следует создать систему разных видов полицейских школ и курсов – как для рядовых сыщиков, так и классных чинов, начальников сыскных отделений (многие из них не имели никакой подготовки).
