– Забегали! Один говорит, что печь не топили. По голосам, похоже – трое в квартире.
Выждали ещё несколько минут. От дыма уже на площадке этажа хотелось кашлять, щипало в носу и глазах. Ротмистр прошептал:
– Пора!
Матвей бросил платок, заорал:
– Пожар!
Все трое приготовили оружие. Первой открыли дверь соседи из квартиры напротив. Выглянула женщина. А на площадке дым.
– Горит! У кого горит?
– Да в квартире напротив! Похоже – оттуда дым.
Пожар в доме большое бедствие. Перекрытия деревянные, из брёвен и полы из досок. Дома отопление имели печное, выпал уголёк из печки, не досмотрела хозяйка или прислуга, и пошло полыхать. Пока пожарная команда на повозке доберётся, да и воды в ней всего одна бочка. Пожарный насос с ручным приводом, двое пожарников при усердной работе воду поднимают в рукаве до четвёртого этажа. А в столице и пять этажей не редкость.
Жандармы встали по обе стороны от двери. Послышались шаги, щёлкнула защёлка, дверь распахнулась, выглянул парень. На него сразу набросились ротмистр и прапорщик Самойлов. Зажали рот, дали подсечку, свалили. Матвей ринулся в квартиру. В кухне никого, в комнате двое. Один у окна, на улицу смотрит, второй у стола в центре комнаты в саквояже копается.
– Руки вверх! – скомандовал Матвей.
И боковым зрением уловил движение слева. Стремительно развернулся, а на него бежит мужчина с ножом. Выстрелил почти в упор, увернулся от нападающего мужика, сразу взгляд в комнату. Тот, что у стола стоял, из саквояжа пистолет вытаскивает. Матвею выбора нет, выстрелил в плечо, чтобы обездвижить. Убить нельзя, надо оставить в живых, чтобы допросить. При попадании пули в сустав сразу болевой шок, человек не в состоянии оказать сопротивление.
Глава 3
СТУПЕНИ НА ЭШАФОТ
Подбежал Самойлов. Открывшего дверь парня уже скрутили, связали. Прапорщик обыскал обоих мужчин в комнате. Оба при оружии были, пистолеты изъяли. А в саквояже деньги ещё были, много. Когда пересчитали при понятых – двадцать одна тысяча рублей. Но самое главное – «Медведя» арестовали, он у окна стоял и сопротивления не успел оказать.
Следствие по делу о теракте на даче у Столыпина уже провели. Допросили Соколова, подшили в папку и дело передали в трибунал. Приговор «Медведь» получил ожидаемый, смертный. Слишком много жертв было при взрыве и на снисхождение рассчитывать не приходилось. Повешен был Соколов второго декабря 1906 года, как и его подельники. «Медведь» видел, как вздёрнули его сотоварищей, когда палач накинул петлю ему на шею, закричал.
– Всех не перевешаете, сатрапы! Всё равно наша возьмёт! Я…
Не докричал, помощник палача выбил табурет из-под ног Соколова. Закачалось, забилось в агонии тело. Матвей не обязан был присутствовать на казни, но был. Не потому, что кровожадный садист. Потому, что был на месте происшествия, видел разорванные тела. Чем помешала Соколову беременная женщина? Или раненые дети? На крови не построишь справедливое государство, где счастья на всех поровну. Моральное удовлетворение получил, ибо сказано в Библии – «и мне отмщение и аз воздам!».
В этот день с сослуживцами выпил крепко. Неправильно это, когда молодые парни умирают не на защите родины, не за дела праведные, а бесславно, очернив свой род.
Любая партия на содержание своего аппарата, на оружие, выпуск газет и листовок, на продуктовые посылки своим товарищам в заключении, на жалованье боевикам требует денежных средств. Партийные взносы скромны, меценатов мало, поэтому экспроприации для некоторых партий – выход из затруднительной ситуации, возможность выжить. Ещё деньги вымогали у купцов, мелких промышленников. Например, у анархистов доходило до того, что в лавку заваливался последователь М. А. Бакунина, наставлял револьвер и приказывал: «Дай тысячу, а то лавку подпалю!»
Такие радетели за анархию зачастую превращались в обычных грабителей, лёгкие деньги развращают. Да ещё руководство политических партий, профессиональные революционеры любили жить за границей, устраивать здесь съезды партий, особенно в Швейцарии или Франции. Их полиция в дела иностранцев не вмешивалась, пока они не совершали ничего противозаконного. В отличие от членов своих партий, даже по названию – рабочих, руководство трудом не озабочивалось. Любили прилично одеваться в дорогих магазинах, носить дорогие часы, читать, посещать кинематограф. Вели размеренную жизнь буржуа, с которыми боролись в своей стране. Охранное отделение о сытой и размеренной жизни руководителей партий знало, считало их лицемерами, лжецами, людьми без принципов. Причём это были не догадки. С 1905 года в Париже действовало жандармское бюро заграничной агентуры. Охранное отделение просто вынуждено было обзавестись заграничным филиалом. Руководители там и под тайным наблюдением, как и боевики, скрывавшиеся за границей после терактов. Если рядовые члены боевой организации погибали при терактах, экспроприациях, руководству их не было жаль, расходный материал.
Руководил парижским бюро с 1905 по 1909 год Гартинг Аркадий Михайлович, с 1909 по 1917-й Красильников Александр Александрович. Оба полковники, люди опытные, сумели завербовать членов партии, близких к руководству или прислугу – кухарку, истопника. Так что информацию о местонахождении, планах, съездах политических партий Охранное отделение имело.
Справедливости ради, предатели были и среди полицейских, жандармов. Так, в 1911 году в Европу выехал бывший чиновник Особого отдела Департамента полиции Леонид Меньщиков. Да ладно бы сам уехал. К отъезду готовился, делал копии секретных документов и донесений и ухитрился вывезти под видом домашних вещей все копии документов и стал их предлагать представителям революционных движений. Несколько сотен фамилий успел продать с большой выгодой. Причём на сданного с потрохами информатора имелось всё – соглашение на сотрудничество с полицией или жандармерией, письменные доносы, даже расписки в получении денег. Эти копии документов – железное доказательство предательства.
Ущерб Меньщиков нанёс Российской империи колоссальный. Без информаторов в среде боевиков, руководства партийных ячеек борьба полиции или жандармов с террористами или боевиками не была бы быстрой и эффективной.
С 1880 года по 1917-й численность секретных агентов, которым платили деньги, но они не состояли в штатах Охранного отделения, сотрудничали тайно, составляла десять тысяч. Сумма выплат агентам зависела от важности информации. Одно дело сведения о предстоящей сходке рабочих, а другое – о готовности покушения на государя или царского высокопоставленного чиновника – губернатора, министра, генерала.
Зима в декабре была тяжёлой. Выпадет снег и через два-три дня растает, слякотно. Но после Крещения ударили сильные морозы. Ребятне радость – на деревянных санках с горок катаются, веселятся. А птицам и зверью голодно. Реки льдом покрылись. Если раньше горожане с берега на берег по мостам переходили или переправлялись на лодках, то теперь по льду, даже тропинки протоптали. Петербург весь на островах, реками пронизан – Нева, Невка, Фонтанка, Мойка и десятки более мелких, многочисленные каналы, вроде Екатерининского, Обводного. Несчастные случаи пошли, утопления. Где-то полынью прорубят бельё постирать, а где-то промоина во льду от подводного ключа. За ночь снежинки припорошат, ровная целина. Вот и проваливались прохожие. Зимой одежда тяжёлая, тулуп, пальто, шуба, по кошельку владельца. Верхняя одежда промокала быстро, тянула на дно, избавиться от неё на плаву сложно, да ещё течением под лёд затаскивает.
