Матвей к фон Коттену пошёл, доложил о возможной проблеме.
– Попробую помочь.
Михаил Фридрихович взялся за телефон, назвал телефонистке номер, переговорил.
– Так я подошлю офицера?
Положив трубку, сказал:
– Пройди в Особый отдел, к Ерёмину. У него приятельские отношения с военным министром, он решит.
А. М. Ерёмин, генерал-майор, был начальником Особого отдела, занимавшего весь четвёртый этаж здания министерства внутренних дел на Фонтанке, 16. Идти из Охранного отделения всего несколько минут. Едва Матвей назвал свою фамилию адъютанту, как его пропустили к генералу. Видимо, Ерёмин не забыл, как «спустили на тормозах» дело столоначальника из его подразделения. Матвей вошёл, прищёлкнул каблуками, руку к козырьку вскинул. Генералы любят выучку строевую у подчинённых.
– Чем могу? – кивнул Ерёмин.
Матвей объяснил ситуацию.
– Я понял, сейчас попробую.
Как понял Матвей, Ерёмин пробовал телефонировать военному министру, но того не оказалось на месте.
– Зайдите ко мне завтра, ротмистр.
Воистину – не имей сто рублей, а имей сто друзей. Уже утром Ерёмин сообщил Матвею, что командир полка отправляется с завтрашнего дня наблюдателем на учения в Киевский военный округ.
– Месяца вам хватит?
– Должно, ваше превосходительство!
– Тогда дерзайте, ротмистр!
Военное министерство занимало дом со львами напротив Исаакиевского собора. Военным министром был В. А. Сухомлинов. А Генштаб располагался в огромном полукруглом здании напротив Зимнего дворца, на Дворцовой площади.
Полки, расположенные в столице, были в основном гвардейские – Семёновский, Измайловский, Егерский, Павловский, Финляндский и прочие. Причём некоторые – в непосредственной близости от Зимнего дворца. Например, Преображенский располагался в казармах на углу Миллионной улицы и Зимней канавки, примыкая к Эрмитажному театру. Павловский полк в казармах на углу Миллионной улицы и Аптекарского переулка. Если бы не это обстоятельство, ещё неизвестно, чем закончилось бы восстание декабристов.
Полки располагались в каменных казармах, выстроенных в большинстве своём при императоре Павле, причём по проектам лучших архитекторов.
Кроме гвардейских полков первой и второй дивизий, квартировали уже на окраинах конно-гвардейские части – гусары, кирасиры. А ещё располагались две обычные пехотные дивизии – 37-я и 50-я, каждая численностью по четыре пехотных полка первого состава. Первый состав – мирного времени, второго состава – увеличенный за счёт резервистов первой очереди во время войны. А всего составов могло быть четыре, как и очередей.
Матвею нужен был 147-й Самарский полк 37-й пехотной дивизии. Казармы попроще из красного кирпича и сам полк на окраине. Матвею на пролётке больше часа пришлось добираться. В полку суета, солдаты на двуколки ящики грузят. В штабе подполковник, врио командира полка. Принял Матвея вежливо, но на часы поглядывал, видно – занят, времени в обрез.
– Простите, господин ротмистр, на стрельбы выезжаем, первые в этом году, новобранцев обучать, времени нет.
– Буду краток.
И в телеграфном стиле Матвей доложил о подозрениях.
– Мои действия? – спросил подполковник.
– Приставьте надёжного человека из нижних чинов к Авешникову. Тем более момент удобный – выезд в полевой лагерь на стрельбы. Со складов боеприпасы и всё прочее, что полагается, вывозить надо. Фельдцейхмейстер один не справится.
– Это можно. Если что-то подозрительное обнаружится, кому сообщить?
– Я сам через неделю объявлюсь. Вы где будете?
– В Сосновке, целый месяц.
– Удачи вам!
Стрельбище в Сосновке давно известно, одно из нескольких. Здесь и из стрелкового оружия – винтовок и пулемётов стреляют и из пушек – трёхдюймовок. Матвей успел немного послужить в армии после артиллерийского училища, знал, насколько суетны такие выезды в полевые лагеря, особенно для командиров. То у походной кухни колёса отвалились, то палатки за время хранения небрежного погнили и протекают. Всем полком передислоцироваться, хоть недалеко, менее суточного перехода, серьёзная задача, сразу все недочёты и недоработки видны. Даже если офицеры опытные и службу знают, случаются накладки. Больших надежд на соглядатая, приставленного подполковником, Матвей не возлагал. Жандармская служба имеет свою специфику, далёкую от армейской. Надо понимать – что и где смотреть, анализировать. Не все люди способны даже наблюдать, упустят важные моменты, на которые обратит пристальное внимание филёр.
Однако, когда Матвей нанёс в полк следующий визит, подполковник выглядел озабоченным.
Поздоровались, и подполковник с ходу заявил:
– Благодарю вас, господин ротмистр. Вы открыли нам глаза.
– В смысле? – удивился Матвей.
– Этот стервец интендант воровал оружие и боеприпасы. Не хватает двух ящиков винтовочных патронов, новых. И десятка револьверов.
Подполковник не зря упомянул «винтовочных новых». В 1908 году вместо прежних тупоконечных пуль в войска начали поставлять патроны с остроконечной пулей. У этой пули другая баллистика и для прицельной стрельбы на винтовках в мастерских меняли прицелы. Дело не быстрое и не дешёвое. Менять надо было на миллионах винтовок и тысячах пулемётов.
Скорее всего интендант мелкий воришка и, сбывая патроны, хотел сбить себе лёгкую деньгу на выпивку. Одно дело – тем же революционерам. И другое дело – военной разведке Германии или Австро-Венгрии, либо той же Британии. Англия хоть и будет в предстоящей войне союзником России по Антанте, но англосаксы всё время работали против России.
Матвей после этих слов подполковника захотел допросить Авешникова. Впереди угроза трибунала и, пытаясь выторговать себе наказание помягче, интендант должен сотрудничать с жандармом. Вдруг зачтётся?
– Что же, поздравляю вас! – искренне поздравил Матвей. – Надеюсь, Авешников находится под замком и караулом, чтобы не сбежал? Мне бы хотелось допросить его, с вашего позволения.
По лицу подполковника пробежала тень, с ответом офицер замешкался. Матвей заподозрил неладное.
– Упустили? Сбежал?
– Кабы! Когда понял, что махинации его раскрыты, застрелился.
– Когда же это произошло?
– Сегодня утром, из табельного револьвера.
Офицерам в гвардии и армии дозволялось покупать себе пистолеты взамен револьверов, но по утверждённому военным министерством списку. Нижним чинам не дозволялось, да и денег таких у них не было.
– Я бы хотел осмотреть тело. Надеюсь, полицейского урядника оповестили?
Если самоубийство, то расследовать дело должна полиция. Военные преступления – дезертирство, сдача в плен противнику, грабёж населения, отступление без приказа командира, расследовались жандармерией. Военной полиции, как и военной прокуратуры, ещё не существовало.
