– Хорошо, допустим. Но давайте не будем забывать о том, что тому же Петену наши полки нужны в походе на Париж, а не для того, чтобы мы держали его за горло. Вряд ли они так просто согласятся на такую альтернативу нашим договоренностям.
Палицын возразил:
– Прошу простить, государь, но в данной ситуации стратегически правильнее наступление на Дижон, а не на Париж. Взяв под контроль Дижон, мы добьемся сразу двух целей – рассечем надвое обширные регионы инсургентов и фактически создадим контролируемый коридор до самой Италии. Кроме того, мы фактически возьмем Париж в двойное кольцо блокады, отрезав Бургундию от Окситании.
– Но вы же сами, генерал, говорите, что сил двух полков недостаточно. А Петену нужен Париж, как символ его легитимности.
– Дозвольте, ваше величество?
– Слушаю вас, Александр Павлович.
Кутепов поднялся и оправил мундир.
– Государь! Думаю, что есть вариант удовлетворить и желания генерала Петена, и достичь наших стратегических целей.
– Вот как? Вы меня заинтриговали. Продолжайте, прошу вас.
– Я предлагаю вернуть из Италии два наших полка и двинуть их на Дижон навстречу 2-му Особому пехотному полку, наступающему из Осера. А 1-й Особый пехотный полк двинуть, как и было условлено, на соединение с Белой армией в Орлеане. А там и Париж не за горами.
Я хмыкнул. Обдумав предложение, замечаю:
– Да, но мы обещали эти два полка в помощь итальянской армии. На сей счет у меня есть договоренность с Виктором Эммануилом Третьим.
– Так точно, ваше величество. Но есть возможность заинтересовать итальянского короля изменить планы.
– Каким образом?
– Савойя, государь…
ИТАЛИЯ. РИМ. КВИРИНАЛЬСКИЙ ДВОРЕЦ.
19 мая (1 июня) 1917 года
– Ваше высочество, разрешите от имени моего государя поздравить вас с днем рождения и заверить, что у вас не было и не будет столь верных почитателей и столь преданных друзей, как подданные его императорского величества, и лично августейший монарх Михаил Второй всегда к вашим услугам. Прискорбный инцидент, имевший место в результате измены слуг вашего высочества, вызвал искреннее негодование императора Всероссийского. его императорское величество уполномочил вашего покорного слугу передать вашему высочеству, что он не оставит никому те горестные минуты, которые довелось пережить вашему высочеству в результате подлого предательства.
– Благодарю вас, князь. Передайте его императорскому величеству мою самую искреннюю признательность. Те огорчительные казусы, которые имеют место в нашей жизни, право, не достойны внимания столь могущественного человека, коим, безусловно, является император Всероссийский. Прошу вас, князь, передать его императорскому величеству, что никакие подлые поступки и никакие заговоры не смогут расстроить дружбу между нашими народами.
– Склоняю голову в искренней благодарности, ваше высочество. Все сказанное вами будет в точности и сегодня же передано моему государю. Я же, в свою очередь, позволю себе вручить вам небольшой презент от имени его императорского величества. Россия огромная и великая страна, и, как я смею надеяться, ее виды и ее люди будут небезынтересны вашему высочеству. Нижайше прошу вас принять скромную визитную карточку Российской империи. Разрешите презентовать вашему высочеству работы личного фотографа его императорского величества Михаила Второго. Господин Проскудин-Горский объездил всю Россию и подготовил самую обширную галерею портретов русской жизни. Здесь все – люди, характеры, костюмы, архитектура и, разумеется, природа России.
Князь Волконский вручил принцессе совершенно роскошный альбом, инкрустированный и украшенный с изумительным вкусом. Иоланда приняла тяжелый фолиант и благосклонно наклонила свою прелестную головку.
– Благодарю вас, князь. Я изучу альбом позже.
Волконский склонил голову в глубоком поклоне.
– Не могу подобрать слов для выражения всей глубины признательности вашему высочеству. Пусть час официальных подарков еще не наступил, но искренне верю, что сей скромный презент доставит вашему высочеству пару приятных минут.
Принцесса вновь обозначила светский поклон, и князь, откланявшись, удалился. Буквально через несколько минут она могла видеть его среди свиты ее царственного отца. Отметив, как после нескольких фраз ее родитель нахмурился, а затем, бросив несколько распоряжений, удалился в глубь дворца вместе с Волконским, Иоланда лишь небрежно пожала плечами – мало ли какие государственные дела отвлекли короля от светского раута. Ее же куда больше интересовал тяжелый фолиант, врученный ей князем. Пальцы буквально горели в предвкушении, поглаживая кожаную инкрустированную обложку.
– Дозволит ли ваше высочество отнести подарок в ваши апартаменты?
– Нет!
Принцесса резко и скорее, чем было необходимо, отодвинула от протянутых рук фрейлины тяжелый том и тут же уловила взгляд матери. Королева Елена слегка изогнула бровь, что значило крайнюю степень осуждения для королевских детей. Однако Иоланда лишь крепче прижала к себе альбом и твердым шагом направилась в сторону балкона.
А там уж все было готово к началу торжеств. Звучала музыка, шумел народ на площади, на балконе фланировала почтенная публика, удостоенная чести присутствовать на столь знаменательном событии. Принцесса огляделась по сторонам. Ничего необычного не наблюдается, вот придворные, вот иностранные послы, вот ее собственное семейство августейшее… Правда, до сих пор не видно царственного отца, как, впрочем, и князя Волконского, с которым они ушли из залы приемов. Что ж, государственные дела, ничего тут не попишешь.
– Иола! Давай быстрее, начинается!
Мафальда буквально подпрыгивала на месте от возбуждения. Иоланда кивнула младшей сестре и поспешила занять свое место у парапета. А вот и царственный родитель с князем. Причем если князь Волконский сохранял непроницаемое выражение лица, то вот у родителя это выходило не так хорошо – чувствовалось возбуждение и общая нервозность. Судя по всему, дела были до чрезвычайности государственными.
А вот и начало. По Квиринальской площади маршируют войска. Совместный парад итальянской и русской армий с балкона дворца приветствует сам король Виктор Эммануил III, августейшая семья, другие официальные лица, представлявшие правительство и армию Италии, а также представители союзных России и Великобритании. Впрочем, если британцы были представлены довольно скромно, ограничившись лишь послом и военным представителем, то вот многочисленная русская делегация была явлена Риму и миру, что называется, во всей красе.
Иоланда вместе со всеми приветствовала доблестных воинов, шагающих сейчас мимо королевского балкона. Она поднимала руку в официальном жесте, но сама жадно рассматривала идущих по площади солдат. И если итальянцы были для нее своими и понятными, то вот русские…
Нет, разумеется, она в своей жизни видела множество русских. Вот, к примеру, князь Волконский. Или даже принц Наполеон Бонапарт, он хоть и француз, но все же русский. А сколько в Италии было русских дворян помельче, а сколько представителей богемы. Но все это было не то, совсем не то! Что аристократы, что богема – все на одно лицо в любой европейской стране. Ее же интересовал именно коренной народ, те, кто составляет саму основу любого государства. И вот теперь простые русские солдаты маршировали мимо нее.
