– Привет!
– Привет! – Голос был хрипловатым. Как известно, такие голоса, с интимной хрипотцой, бывают у женщин после ночи любви… Но ведь это не его дело… Не его, сказал он себе по слогам…
– У меня к тебе есть один вопрос.
– Да?
Ушел этот хмырь, нет? Или они вместе сидят и завтракают? Как Данила ни силился, что-либо услышать он не мог. На заднем фоне была тишина… Судя по всему, Анна одна… Это заключение привело его, как ни странно, в хорошее расположение духа. Ну не идиот ли он?
– У тебя есть знакомые специалисты по почерку?
– По почерку? Что-то надо разобрать? Большой объем?
После минуты молчания он ответил:
– Не очень. Хотя… смотря что считать большим объемом? У меня тетрадь…
– Специалисты есть. Но при желании, если случай не очень трудный, и я могу разобрать.
– Здорово!
– Так – да или нет? Нужен специалист?
– Нужен! Разве я отказываюсь? Мне срочно нужно. Как и где мы пересечемся?
– Как? – возникла минутная заминка. – Подъезжай на работу. Я сейчас выдвигаюсь туда.
– Понял. Выезжаю тоже.
В центре «Клио» находилась одна Анна.
– Василий подойдет позже…
– Давненько не виделись здесь, – сказал Данила. – Вроде все по-старому. Приятно, что в мире есть хоть какая-то стабильность в эпоху всеобщей неустойчивости.
Она встала из-за стола.
– Чай, кофе?
– Я, собственно, позавтракал. Но кофе выпью еще раз.
Данила старался не смотреть на Анну: неловкость при разговоре с ней он все равно испытывал и ничего с этим не мог поделать. И все из-за того парня. Похоже, она ощущала то же самое, потому что вскоре повернулась к нему и сказала – тоже глядя не на него, а в сторону:
– Что там у тебя на этот раз, рассказывай.
В ответ Данила достал тетрадь и передал ей.
– Вот, смотри. Писал парнишка второпях, или у него по жизни почерк такой же, как и его жизнь – хаотичная и сумбурная, я не знаю. Но все это нужно разобрать, и чем скорее, тем лучше.
Анна пролистала тетрадь.
– Может быть, и я смогу тебе здесь помочь. – Она вчиталась. – Ой, нет. Вряд ли. Это я сказала не подумав, на самом деле – не разберу. Тут и правда специалист нужен.
– Главное, чтобы он был.
– Есть! – уверенно сказала она. – Мы с ним сотрудничаем иногда. Так что не беспокойся…
– Передаю все тебе – то есть в надежные руки. И я весь от этого – сплошной покой.
– Это от кого? – осторожно спросила Анна. – Этот человек жив?
– К сожалению, нет… Вероятность, что он живой, ничтожно мала. Очень хочется верить в обратное, но – увы!
– Убит?
– Угу… Но я не хочу об этом говорить…
– Понимаю. Ой, твой кофе… совсем забыла.
Они говорили на нейтральные темы еще минут пять, потом заявился Василий. Он окинул Данилу быстрым критическим взглядом, словно хотел найти в нем какие-то изменения, незаметные с первого раза.
– Здорово!
– День добрый.
Вместо рукопожатия Василий взмахнул рукой в знак приветствия.
– Надолго в наши края? – спросил он, покосившись на Анну.
– Нет. На днях уезжаю.
– Ясно. Птица перелетная.
Данила хотел было возразить, но потом передумал. Он понял, что ему уже все равно. То ли он так очерствел, то ли конец отношений с Анной избавил его от необходимости оправдываться перед Курочкиным.
– Можно сказать и так. Работа диктует правила.
– Понял-понял, – сказал Вася с едва уловимой иронией. – В Москве по делу?
– Догадался! Бинго! Как жизнь?
– По-разному. Впрочем, она, наверное, уже доложила. – Василий Курочкин кивнул на Анну.
– Только в самых общих чертах. В детали не вдавалась.
– Ну что тут сказать особо. Работаем. Трудимся. Все как белки в колесе. Хотя с работой бывает то пусто, то густо. Здесь не предугадать… То ни одного клиента, то идут косяком, как рыба в нерест.
– Так везде.
– Кто бы сомневался. Я вам не мешаю?
– Мы, собственно, уже переговорили.
При этих словах Курочкин отвел глаза. «Ваши дела меня не касаются», как бы говорил весь его вид.
– Проводишь? – спросил Данила у Анны.
– Конечно! Одну минуту…
Они вышли во двор. Небо хмурилось. Похоже, будет дождь.
– Улетаешь когда? – спросила Анна. – Или это секрет? Если так, то можешь не говорить. Я все понимаю…
Данила скорее по привычке – посмотрел на часы.
– Думаю, сегодня вечером. Если куплю билет.
Анна подняла брови.
– Так скоро? Московские каникулы закончились? – А в голосе та же ирония, что и у Васи.
Данила подумал, что его никто не воспринимает всерьез, или делают вид, что не воспринимают. И может быть, это плата за то, что он и сам… старался избегать в отношениях серьезности… Он невольно тряхнул головой, чтобы отвлечься от этих мыслей, но потом решил, что все равно от них никуда не уйдет. Пройдет время, и эти размышления вспыхнут с новой силой…
– Закончились поневоле. Не по моей вине… Так получилось.
– Да уж какая тут вина…
Они стояли в старом московском дворике, который еще держался под натиском времени, и Даниле показалось, что Анна хочет сказать ему что-то другое, но не говорит, таит про себя.
– Когда вернешься – конечно, не знаешь… – сказала она тихо, едва слышно.
– Не знаю, – ответил он хриплым голосом, а потом неожиданно даже для самого себя привлек ее к себе и услышал, как гулко застучало ее сердце, казалось – совсем рядом. Они стояли так какое-то время, потом Анна отстранилась первой.
– Ну иди, а то на самолет опоздаешь.
Ему стало смешно.
– Да я еще и билеты не купил.
– Тогда – удачи. Тетрадь, как расшифрую, пришлю.
– Буду ждать.
Он шел и ощущал ее взгляд в спину. Хотелось обернуться. Он так и сделал, но когда обернулся, во дворе уже никого не было. Анна вошла в здание. К себе в офис.
Дома он разлегся на кровати, обдумывая положение. Убитый и воскресший Филипп Рогов представлял собой непростой объект для охоты или преследования. Можно было назвать это как угодно, суть от этого не менялась. Даниле надо было найти его. И точка. И лучше живым, чем мертвым…
Легко сказать… Он поймал себя на том, что лежал и просто смотрел в потолок, позволяя голове оставаться бездумной. Он понимал, что время от времени надо устраивать такие состояния. Данила называл это «ловить дзен». Хотя можно было назвать и по-другому. Но ему нравилось именно это название. Он представлял себя на берегу маленького пруда в Японии. Под огромным ярко-красным кленом. Он сидит – и ни о чем не думает. Просто ловит этот самый дзен и наслаждается минутами покоя…
