– Ну хорошо… – услышал он наконец, – вечер у меня внезапно оказался свободным. Тогда вечером. У фонтана Треви. Недалеко от улочки Кондотти.
Он знал эту улочку с бутиками и ресторанчиками и понимал, почему Мария назначила ему свидание там, – она хотела побывать на Испанской лестнице, которая была рядом, и подчеркнуть свою принадлежность к Италии. Хотя Мария была наполовину шведкой. Мама ее была итальянкой, а отец – шведом. Брак продержался недолго, некоторое время Мария жила с папой. Затем мать забрала ее, и девочка оказалась в Италии. Повзрослев, Мария подалась в журналистику и там весьма преуспела – она любила свою работу. Ее часто посылали в командировки. В одной из них, когда она была в Швейцарии, они с Данилой и познакомились. Между ними возник легкий роман. После они время от времени пересекались в разных странах, чаще всего в Италии. Марии было двадцать девять лет. От матери она унаследовала темные кудрявые волосы и карие глаза. От отца – белую кожу. И спокойный темперамент. Смешение двух кровей – было налицо.
Еще издали он увидел Марию, которая стояла на нижних ступеньках Испанской лестницы и махала ему рукой.
– Привет! – Она чмокнула его в щеку. – Мой русский медвежонок. – Слова «русский медвежонок» она выговорила по-русски. Медленно и старательно.
– «Русские медведи» – это уже в прошлом. Наследие холодной войны. Медведи, балалайка, водка… Ты отстала от жизни. А ведь как журналистка должна быть на передовой…
Мария сложила руки в шутливом жесте.
– Я исправлюсь. Честное слово. – При этом «честное слово» она тоже сказала по-русски. И захохотала.
Данила невольно залюбовался ею. Посмотреть на Марию всегда было приятно. От нее исходили здоровье, жизнелюбие и радость. Ладная фигурка. Высокая грудь…
– Как твои дела?
– По-старому. Одинокий медведь, дрейфующий на льдине.
– Не прибедняйся. Выглядишь ты неплохо. Я бы даже сказала, хорошо. Ну что? Пробежимся вверх по лестнице и обратно? Люблю свой город и ничего с этим поделать не могу. Сердце радуется, что я – итальянка.
– Папочку оставила?
Мария скривила губы:
– Папочку помню. Кстати, он сейчас женат уже третьим браком. И у него недавно родилась двойня. Но папочка звонит мне и частенько просит денег.
– А ты?
– Как правило – даю. Но выговариваю и призываю найти нормальную работу. Потому что я не всегда смогу ему помогать.
– Молодец! – Они пошли вверх по лестнице, освещенные мягким розово-золотистым светом – теплым до невозможности.
– Сфоткай меня на мой телефон, – попросила она, когда они добрались до самого верха.
Данила посмотрел в объектив. Мария стояла, освещенная угасающими солнцем – красивая, с распущенными волосами. Он присел, выбирая лучших ракурс. И тут наверху справа увидел человека, который внезапно отвернулся. Странная реакция. Данила невольно нахмурился. Что это?
Он щелкнул Марию и вернул ей телефон.
– Бери! Красотка же!
– Знаю… Думаешь, ты первый это говоришь.
– Точно не первый. И конечно – не последний.
Она снова рассмеялась. Невольно Данила почувствовал, как тревоги последних дней немного рассеиваются. Правда, ему не понравился тот человек, не захотевший попасть в объектив… Внезапно в голову пришла одна мысль.
– Слушай, ты не можешь мне переслать эту фотографию? – попросил он.
– Нет проблем.
Она отправила ему фото. Данила решил, что потом увеличит и внимательно рассмотрит фотографию.
– Куда теперь пойдем?
– Ты, кажется, говорила, что итальянка. Ну так тебе и вести нас в какой-нибудь тихий ресторанчик.
– Тихих тут не бывает. Но хорошую кухню мы выберем. Это я тебе обещаю.
Мария сделала заказ. Она выбрала пасту с грибами и сыром, салат с морепродуктами, белое вино, десерт. У нее и аппетит был как у итальянки – простой и естественный. Данила вздохнул. В отличие от своей собеседницы он аппетит потерял.
– Ты какой-то притихший. Проблемы?
– Что ты! – живо откликнулся Данила. Он знал, как болезненно иностранцы реагируют на само слово «проблема», старательно открещиваясь от всего, что связано с чужими трудностями.
– Я рада. Как работа?
– Понемногу, – уклончиво сказал Данила, помня, что для Марии он – сотрудник одного трастового фонда. – Как твоя работа?
Она тряхнула светлыми волосами. Потом заправила прядь за правое ухо.
– По-разному. Командировки сократились. Жаль, я так люблю ездить… меня это вдохновляет.
– Понимаю… сократился объем работы?
Она провела пальцем по скатерти.
– Не совсем. Просто командировки убрали из-за этой напасти.
– «Короны»?
– Да.
– Ну это понятно.
– Однако сократились они еще раньше. Как давно мы с тобой не виделись?
– Не помню.
Во взгляде, который Мария бросила на него, была легкая укоризна.
– Год.
– Да, примерно так.
– И уже тогда стали сокращаться командировки. В мире все меняется.
– Это понятно.
– Здесь нет предмета для шуток. Поверь мне. Мир меняется серьезно. Не все могут до конца осознать эту истину. Тем хуже для людей.
– Чего же не понять… – Данила попытался обратить услышанное в шутку. – В школе мы проходили Гераклита. «Все течет. Все меняется». Законы природы…
– Ты не хочешь меня слушать, – вздохнула она. – Поймешь. Но поздно.
Принесли заказ.
– Ой, я чувствую, что проголодалась.
– Тогда – не будем терять время.
Какое-то время они молчали. Потом Данила спросил.
– Как вообще дела?
– Ты о личном? – Она устремила на него пронзительный взгляд.
– В том числе.
– Нормально.
– Постоянный парень есть?
– Нет. И не надо.
– Почему?
– Не хочу пока иметь семью. Наверное, я еще до этого не созрела.
Данила хотел сказать, что сейчас это общий тренд в развитых странах – вступать в брак как можно позже, аргументируя это тем, что сначала нужно получить образование, состояться как специалист, встать на ноги, а потом уже обзаводиться семьей. Но Данила подумал, что это, в конце концов, не его дело. Мария – умная женщина и во всем разберется сама. Что ей нужно, а что – нет…
– Мама сердится, что я не думаю о семье и детях. Дедушка тоже. А я – не тороплюсь… Не хочу делать ошибки. Можно поспешить, а потом раскаяться в этом…
