— Только не говори, что снова собрал стаю, — Последнее, о чем я мечтала — это развлекать множество вервольфов, которые в принципе неплохие ребята, но их слишком много, а я рассчитывала на домашний вечер.
— Прошлая вечеринка в твою честь была испорчена, так что я организовал новую.
— Доминик, я не уверена…
Мы почему-то проходим большой зал, и вервольф толкает дверь в малую гостиную, откуда, собственно, и доносятся голоса. Договорить я не успеваю, я вообще теряю дар речи, потому что первым, кого вижу — папу, подбрасывающего полено в камин. Мама тоже здесь, расположилась на диване рядом с Рэбел, Лолой и Кларой. В другом углу Сайрус что-то увлеченно выпрашивает у близнецов. Естественно, это было до нашего с Домиником появления, потому что теперь все повернулись в нашу сторону.
— Чарли! — папа ближе всех, поэтому сгребает меня в объятия первым. — Как я рад тебя видеть!
Остальные тут же подтягиваются следом. Мама целует меня в щеку, Рэбел притягивает к груди нежно, будто я весьма ценный и старинный экземпляр из моего магазина. Лола просто здоровается, а Сайрус обхватывает мои ноги.
— Шарлин!
— Чарли.
— Я по тебе скучал больше всех!
Меня окружают дружной толпой, только Клара с сыновьями остаются на своих местах, и слава Владыке, потому что и так слишком много объятий на меня одну.
— Как? Как вы здесь оказались? Это же закрытая территория.
— И это круто! — орет Сайрус.
— Нас пригласили, Шарлин, — говорит мама и смотрит на Доминика.
Я тоже на него смотрю. Выразительно так.
— Я решил, — объясняет он с усмешкой, — что, как маленькой альфе, тебе захочется побыть вместе со своей маленькой стаей.
У меня ком в горле, а на глаза наворачиваются слезы. Не просто наворачиваются, я начинаю реветь от переполняющих меня чувств.
— Чарли, что-то случилось? — расстраивается папа.
Я мотаю головой, шмыгаю носом и стираю слезы ладонями.
— Просто счастлива вас всех видеть!
Это лучший сюрприз в мире, и, обняв всех уже по второму разу, я поворачиваюсь к Доминику и одними губами произношу:
— Спасибо.
Незаметно так меня утаскивают к диванам.
Оказывается, мама и Рэбел уже познакомились с Кларой и даже успели пообщаться. Потому что уже смеялись над общими шутками. В основном над тем, что они бы заблудились в лесу, не пришли Доминик за ними машины. Они расспрашивают меня, как мне здесь, и я отвечаю чистую правду. Конечно, избегая подробностей про Кампалу и совет старейшин. Это точно не то, что нужно знать моим близким. И это, пожалуй, единственное, что омрачает вечер. То, что я превращаюсь в лгунью.
Я стараюсь не задерживаться на этой мысли, особенно, когда Доминик зовет всех ужинать, и мы нестройными рядами переходим в большой зал, где уже накрыт стол, полный разной еды.
Лола, в новом платье, которое как я знала она готовила для праздников, бросает взгляды украдкой на близнецов. Я ее понимаю: там есть на что смотреть, но все-таки надо бы ее предупредить, что вервольфы опасны для сердца. Особенно такие, как Доминик.
— Всё хорошо? — интересуется мой волк, когда мы немного задерживаемся в дверях.
— Всё так хорошо, что мне страшно, — смеюсь я. — Спасибо тебе за это.
— Не за что.
— Но ты не позвал Венеру.
— Позвал, — хмурится Доминик. — Она должна была приехать.
Но почему-то не приехала. Что странно, ведь слово альфы закон.
Доминик нахмурился, наверное, подумав о том же, но выяснять, куда подевалась Венера, было не время и не место, поэтому мы присоединились к остальным.
Доминик занял стул во главе стола, а я опустилась на тот, что по правую руку от него. Родители сели с другой стороны, все остальные разместились посередине. Тут я поняла, что мой волк не только заказал еду в ресторане своих родственников, он и официантов оттуда пригнал, потому что из боковой двери появились двое вервольфов в темном и в белых фартуках. Точнее, сейчас роли официантов выполняли младшие сыновья шеф-повара.
Они принесли вино и начали наполнять бокалы гостей. Мы с Лолой и Сайрусом оказались в меньшинстве, нам достался безалкогольный пунш. По сути, если я имани и ношу волчонка, то обмен веществ у меня должен быть как у вервольфа, но я решила не рисковать и не экспериментировать.
— Рады видеть, дочка, что у тебя все хорошо. — Папа первым прервал возникшее молчание, когда все разбирали закуски. — Это прекрасный дом. Природа. Ты наконец-то перестала сидеть исключительно в книжном магазине и занялась устройством личной жизни. И главное — я вижу, ты счастлива. Это лучшая награда для отца.
— Спасибо, пап, — улыбаюсь я.
— Мы с Иви очень рады познакомиться с Домиником и узнать, какой он человек.
Над столом снова повисает пауза. Папа понимает свою ошибку и багровеет от волнения.
— Вервольф, — подсказывает Сайрус.
— Да, простите, вервольф.
— Человечность — давно уже качество, а не особенность какой-либо расы, Гувер, — сглаживает неловкость Доминик. — Я тоже рад познакомиться со стаей Шарлин.
— Семьей, — снова поправляет Сай, отчего получает предупреждающий взгляд от матери, а вот мой волк мальчику подмигивает. И я люблю его еще сильнее.
— За знакомство! — салютует бокалом папа. — Чарли, с каких пор ты не пьешь?
Вопрос заставляет меня поперхнуться пуншем. Обычно в семье мама специалист по неловким вопросам, но сегодня он ее переплюнул. Пока я думаю, как бы так ответить, чтобы родители не упали в обморок, Доминик разрешает мою дилемму:
— С тех пор, как мы узнали, что Шарлин ждет ребенка.
Учитывая, что мама и папа здесь единственные не в курсе, все смотрят на них, а они то на меня, то на Доминика. В обморок не упали, но судя по их округлившимся глазам уже готовы это сделать.
— Чьего ребенка? — переспрашивает мама.
Доминик берет меня за руку и переплетает наши пальцы:
— Нашего.
— Это невозможно, — папа отставляет бокал в сторону. — Всем известно, что…
— У вервольфов и людей не может быть потомства, — заканчивает за него Доминик. — Но ваша дочь оказалась настолько особенной, что случилось чудо.
Кажется, родители в чудо не верят, потому что не спешат нас поздравлять. Что ж, никто не говорил, что будет легко.
— Это правда, прим и прима Мэдисон, — вмешивается моя подруга.
— Ты знала? — интересуется мама у Рэбел, а потом с укором смотрит на меня: — И когда ты собиралась нам об этом рассказать, Шарлин?
Доминик сжимает мою ладонь, и по ней струится тепло, возвращающее мне уверенность.
