Он посмотрел на Кафу. Она благоразумно отказалась от серого костюма. Вместо этого она надела короткий вязаный свитер и облегающие темно-синие джинсы, которые заправила в черные сапоги.
— Я здесь не из-за тебя, — ответил он, не сразу осознав, как грубо это прозвучало. — Я хочу сказать… Мне самому хочется в этом разобраться.
Он попытался улыбнуться.
— Первые часы на месте преступления всегда такие напряженные. Очень много впечатлений.
Он присел на корточки, опустив руки в мокрую траву. В колене неприятно хрустнуло.
— Мне нравится покой, который наступает, когда убирают тела и улики. Это как рассматривать отретушированную фотографию. Проступает все прежнее и, казалось бы, малозначимое. Таким это место было до того, как стало местом преступления. Только без людей, разумеется.
Поднимаясь на ноги, он сдержался, чтобы не застонать от боли, и отряхнул руки.
— Как поэтично, — сказала Кафа.
Он не совсем понял смысл этой иронии.
— Спасибо. Это часть старомодной профессии полицейского. Не рассказывай своему боссу, что я тебе это сказал.
Кафа фыркнула.
— Самиру? Этой свинье?
Похоже, на сердце у нее накипело, но она лишь загадочно улыбнулась. Затем, прикусив нижнюю губу, она отошла на пару шагов назад.
— Двое из пропавших мужчин — братья, — задумчиво произнесла она. — Фритьоф и Пауль Эспен Хенни. Только представь себе: сейчас их родители сидят и понятия не имеют о произошедшем.
Она откашлялась, и ее голос стал тверже.
— У преступника должен был быть пост наблюдения где-то поблизости, — решительно сказала она. — Кто-то должен был следить за тем, когда жители общины отправляются спать, когда просыпаются, кто на месте. У нападавшего была цель, и за этой целью ему нужно было наблюдать.
Кафа почесала в затылке.
— И… мне кажется, я знаю, где находился этот наблюдательный пост.
Не говоря ни слова, она развернулась и быстро промаршировала в сторону дома.
Фредрик запыхался, когда догнал Кафу в спальне пастора Альфсена. Он следил за ее взглядом, устремленным в долину.
— Вот черт, — выпалила она. — Там пожар!
Густой черный дым валил из стоявшего на другом конце долины амбара.
Глава 24
Оттар Скарен считал, что у него было два варианта. Дождаться влажного и безветренного дня, поджечь эту хибару, вызвать пожарных и соврать. Или сделать так, как поступил бы его отец. Как, по мнению отца, должен был сделать сын. Разобрать эту фигню. Доску за доской. Использовать то, что можно, и выбросить все остальное. Как будто ему больше нечем заняться, как разбирать ветхие амбары. Он думал об этом в прошлом году, и в позапрошлом. Как поступить: как проще или как правильнее? Был еще и третий путь. Сделать, как отец: оставить эту развалюху в покое. Переложить проблему на кого-то другого. Старый козел знал, как поступить.
Такие мысли одолевали фермера, когда на опушке леса, на вершине холма, показался амбар. Скарен возвращался из конюшни, где проверял, все ли в порядке с кобылами, которых привезли из города. Но почему бы не сделать сегодняшний день особенным?
Оттар Скарен съехал на обочину гравиевой дороги, облокотился на руль и прищурился. Вот дерьмо. Он посмотрел на облезлую хибару. Бывало, что и туда вламывались. Однажды ему пришлось везти двух девчонок-подростков домой в город. В апреле они отправились в поход с палаткой в юбках и курточках, напились в стельку яблочного сидра и забрели в его амбар. Он помнил их посиневшие от холода ноги и трусы в красную крапинку.
Оттар Скарен был ростом два метра три сантиметра без обуви и весил сто сорок пять килограммов. Он прошел вразвалку по заросшей тропинке от главного дома к старому амбару. Оттар, вздохнув и выругавшись, затянул потуже ремень, чтобы с него не свалились бесформенные джинсы, когда он шел через березовую рощу. Переходя лужайку возле амбара, он нащупал в кармане связку ключей, но в этом не было нужды. Только он собрался отпереть дверь рядом с амбарной лестницей, как она отворилась. Закрыв ее за собой, он заметил, что она опять начала скрипеть. Какие странные эти старые двери. Осенью прошлого года он смазал петли и спилил влажную вспухшую древесину, чтобы дверь заходила в дверную коробку, а теперь она опять была полуоткрыта. Может, тут побывал кто-то из полиции и не запер ее, когда пошел дождь?
После того как чокнутый исламский террорист с автоматом навел на всех ужас на другом конце долины, тут повсюду мельтешили копы. Но он ничего не слышал и ничего не видел. Ничто другое, кроме себя, не интересовало Оттара Скарена. Он ничего не знал ни про какую секту и попросил их убраться к чертовой матери.
Пока он поднимался по лестнице, идущей от маленькой мастерской на второй этаж, и пролезал через люк на потолке, у него заболели ноги. Оказавшись наверху, он сделал два шага вперед. Звуки шагов тонули в гнилой соломе. Фермер подождал, пока глаза не привыкнут к темноте. Помещение освещали только редкие лучи света, проникавшие сквозь щели в крыше.
С дырявого потолка капала дождевая вода, и на шершавом полу появлялись блестящие вонючие лужицы. Капли ударялись о поверхность старых машин, столов с инструментами и ведер с краской. Их всплески, клокотание, барабанная дробь создавали какофонию. Запах химикатов и масла смешивался с запахом подвала. Оттар подумал, что надо включить свет, и потопал к несгораемому шкафу с предохранителями у стены. Остановившись у шкафа, он вздрогнул. Очень странно.
Торчавший в замке ключ дергался. Значит, колесо счетчика вращалось с внутренней стороны. Колесо счетчика, которое он сам остановил прошлой осенью, когда менял предохранители. Беспокойство Оттара росло. Нужно осмотреть другую часть амбара. Над его головой раздались какие-то звуки, что привело его в замешательство. Внезапно он почувствовал, что не один в комнате.
Оттар ударил кулаком по выключателю рядом с несгораемым шкафом. Должен был включиться свет, ведь электричество было подключено, но он не включился. Оттар услышал только частое потрескивание тока. Он повернулся всем своим большим телом, лихорадочно огляделся по сторонам, и его ослепил град искр, посыпавшийся над головой из патрона лампочки. Оттар посмотрел вверх. Лампочка разбилась, а вокруг старого керамического патрона обмоталась стальная проволока. Короткое замыкание. В шкафу что-то ударило, и предохранитель задымился. Поток искр прекратился, и от дымящегося куска провода повсюду стал распространяться запах электрической проводки и жженой резины.
Что за чертовщина! Он поспешил наружу. Надо только поднять засов на двойных дверях, и он окажется на амбарном помосте. Тут он не останется ни за какие коврижки. Когда он пробирался между кузовами машин, мимо него скользили тени. Падавшие с потолка редкие лучи света преломлялись в окнах машин, металлических коробках, зеркале над раковиной. Вот он уже близко. Обхватил засов, потянул, напрягся изо всех сил, так что мышцы вздулись при попытке поднять этот чертов засов…
