Эту миссию и взял на себя «Свет Господень». Члены этой общины регулярно выходили на демонстрации, а когда не митинговали на улице перед больницей или мечетью, писали письма. Они рассылали политикам цитаты из Библии и участвовали в дискуссионных форумах в сети. Работали днем и ночью.
Фредрик плеснул теплой воды в пластиковые стаканчики.
— Но потом что-то произошло? Что-то заставило вас уйти с улиц?
— Не что-то. Кто-то.
Бернхард и Аннабель переглянулись.
— Пер Ульсен. Или папа Пер, как мы его называли.
Андреас разложил фотографии с флешки на столе.
— Это Пер Ульсен?
Оба кивнули.
— Это не Сёрен Плантенстедт?
— Нет, — сказали они в один голос.
— Сёрен маленький, темноволосый и крепкий. А это Пер, — добавила Аннабель
Фредрик взглянул на своего одетого с иголочки коллегу, и Андреас ответил ему взглядом. Их предположение подтвердилось. Человек, за которым охотится убийца из Сульру, — таинственный пастор Пер Ульсен.
— Тогда давайте послушаем про этого папу Пера, — сказал Андреас.
Был канун рождества, и все члены общины, кроме пасторов, находились в большой гостиной. Прошло два с половиной года с тех пор, как Бернхард переехал в Сульру. Когда Альфсен и Плантенстедт сели, как обычно, во главе стола, взрослые члены общины замолчали. За столом определенно было приготовлено место еще для кого-то. Здесь всегда рассаживались по рангу, определявшемуся тем, как долго человек пробыл в общине и каким доверием Бьёрна Альфсена и Сёрена Плантенстедта он пользуется.
Два пастора вошли в гостиную. Как обычно, они поприветствовали собравшихся и попросили наполнить бокалы вином. Затем Бьёрн взял слово: «Дорогая семья. Сегодня наши сердца переполняет радость. Не только из-за рождественского послания и рождения Христа, но и рождения у нас. В нашей семье. Сегодня нас больше не двое, а трое пасторов в общине, принадлежащей Богу. Разве сегодня не лучший день, чтобы отпраздновать триединство?
Затем Сёрен Плантенстедт открыл дверь на кухню, и мужчина лет тридцати пяти, со светлыми взъерошенными волосами и ясными глазами, разведя руки для объятий и улыбаясь, подошел к собравшимся.
— Дети божьи. Мои дети! — сказал он. — Вместе мы встретимся с Господом.
Потом, обходя сидящих, он обнимал и целовал каждого, прежде чем сесть. Он был похож на пророка.
— Когда на тебя смотрел Пер, было такое чувство, — Бернхард задумчиво сжал губы, — будто ты стоишь в центре всего. Сильное чувство. Пер был эрудированным человеком. Он обладал харизмой духовного лидера, как будто он общался с каждым человеком напрямую.
Той весной община не выходила на демонстрации. Мало кто из ее членов тосковал по тем временам, когда приходилось стоять на холоде и терпеть крики, плевки или сочувствующие взгляды. Все так и продолжалось бы, пока этот вопрос не вынесли на обсуждение и папа Пер не ответил, что то время закончилось и что летом в Сульру приедут рабочие, а общину ждут дела поважнее.
— Почему вы звали его «папа Пер»?
Фредрику показалось, что такое обращение к Перу намекает на какое-то кровное родство.
Аннабель и Бернхард пожали плечами.
— Не знаем. Это Сёрен и Бьёрн ввели в употребление.
— Чем он занимался перед тем, как приехал в Сульру?
Они понятия не имели. В общине вопросы задавал папа Пер, а не наоборот.
Фредрик извинился, вышел из комнаты для допросов в сообщавшееся с ней темное помещение. Раздражение тлело в нем с самого выговора в кабинете Косса. Теперь оно требовало выхода. Через одностороннее стекло он видел, как шевелятся губы Бернхарда Кнутсена. Тот сидел, наклонившись вперед. Коричневые, цвета дубовой коры волнистые волосы покрывали голову, чем-то напоминавшую растущую луну. Аннабель, откинувшись на спинку стула, сидела, опустив плечи и беспрестанно разглаживая свободную юбку пастельных тонов. Фредрик не слышал их речь. Микрофоны были выключены. Тем не менее зеленый треугольник на мониторе показывал, что идет запись.
Фредрик отыскал нужный номер в телефоне.
— Здравствуйте. Йорген Мустю, канал TV2…
— Привет, — мрачно сказал Фредрик и беззвучно ударил кулаком по стене. — Это я.
— Привет, Фредрик, — радостно откликнулся Йорген. — У тебя такой голос, будто у тебя умер домашний питомец. Если бы я не знал, что единственные живые организмы, которые живут у тебя дома, — это постельные клещи и мандавошки, я бы заволновался. В чем проблема?
— Проблема в том, что ты — ненадежная сволочь. Почему ты не сказал мне? Я рассказал тебе про лабораторию. Я открыл для тебя коробку с печеньем, черт подери!
На мгновение Йорген замешкался. Его голос стал резче.
— О чем не сказал, Фредрик? О том, что вы опять не перезваниваете свидетелям? Или предупредить, что мы готовим новость? — Он сделал длинную паузу. — Думаю, насчет этого ты был в курсе.
Фредрик сглотнул и ответил.
— Нет, — сказал он. — Мы не были в курсе.
Он кашлянул.
— Мы не можем найти это обращение. Мне бы очень хотелось, чтобы ты позвонил. Несмотря ни на что. С твоей стороны это была бы очень приятная, — Фредрик сделал ударение на последней фразе, — дружеская услуга.
Йорген молчал. Фредрик ожидал в ответ каких-нибудь громких слов, что он просто делал свою работу, и, между прочим, чертовски хорошо ее делал, но ничего подобного не последовало.
— Отлично, — ответил Йорген. — В следующий раз позвоню. Ладно?
— Ладно.
Фредрик стал ходить туда-сюда по комнате.
— Есть еще кое-что, Йорген. То, о чем мы говорили в последний раз. Источник. Женщин и детей по-прежнему ищут. Шесть человек убиты. Я сам видел Ивара Тюфте. Он сильно… искалечен.
Журналист тяжело вздохнул.
— Фредрик. Я не выдам источник.
— Ты берешь на себя большую ответственность, — холодно сказал Фредрик. Достаточно холодно, чтобы произвести нужный эффект.
— Ты делаешь свою работу, Фредрик, а я свою. Так и должно быть.
— Ты же видишь, что он обвел вас вокруг пальца, пустив по этому мусульманскому следу?
Йорген фыркнул.
— Нас обманули, и вас обманули. Не слишком ли многого ты требуешь? Чтобы наш источник знал больше полиции?
Фредрик вздохнул.
— Будь осторожен. Это очень опасные люди.
— Спасибо за заботу, — сухо сказал Йорген.
— Передавай привет Турид.
— И ты передавай этой, кто там у тебя…
Разговор в комнате для допросов продолжался. Фредрик выключил диктофон и вернулся к допрашиваемым.
