— Сможешь присмотреть за этим для меня? Всего пару дней.
Не дожидаясь ответа, Аннетте засунула конверт в бардачок. Тина вопросительно взглянула на нее.
— Да… Наверное, смогу…
Особняки Крингшо расположены у леса, почти рядом с пригородом. Летом сады здесь ломятся от яблок и слив и дымят грили. А зимой здесь на дорогах становится небезопасно из-за огромных внедорожников, за рулем которых сидят состоятельные чиновники, водрузившие на крышу своих авто футляры с лыжами. Они обосновались в этой части города вместе с жаждущими внимания СМИ представителями образованных слоев общества и уставшими от СМИ телезвездами. Здесь и жила Кари Лисе Ветре.
Машина Тины свернула с трассы «Ринг-3» и маленькими улочками поехала к озеру Согнсванн. Тина открыла окна. В садах играли дети. Пахло шиповником. Они миновали человека, гуляющего с немецким догом. Солнце слепило глаза.
— Все-таки сегодня хороший день, — сказала Тина, ободрительно улыбнувшись.
Она даже не успела нажать на тормоз. Прямо в лобовую часть ее машины врезался темный фургон, неожиданно выехавший им навстречу. Столкновение было не фатальным, но достаточно сильным, чтобы сработали подушки безопасности. Тину отбросило назад. В один миг все вокруг померкло. Солнечный свет исчез. Отголоски мощного удара сотрясли ее тело, утонувшее в раскрывшейся подушке, но она не почувствовала боли. Она ничего не почувствовала. В нос ударил резкий запах бензина. Тина услышала крик ребенка. Нога застряла между педалей. Вот теперь она почувствовала боль.
— Нет. Пожалуйста. Нет. Нет, нет, нет…
Это кричала Аннетте. Тина подняла голову. Все вокруг поплыло, но она все же смогла различить фургон: он сдал назад и теперь стоял поперек дороги. Водительское кресло пустовало. Что случилось? У водителя закружилась голова?
Вдруг в боковом зеркале что-то промелькнуло. Тина забеспокоилась. Туман в глазах рассеялся. Легкие наполнились воздухом, как будто в груди что-то отпустило. Тина повернула голову и увидела мужчину: он стоял и смотрел на нее в окно автомобиля. Когда они встретились взглядом, она оцепенела. Круглые серые мертвые глаза, как объектив камеры, изучали ее из-под балаклавы.
Машину сильно тряхнуло, и дверь вырвало у самого основания. Огромная рука в перчатке, сомкнувшись на шее Тины, потянула ее из машины. У Тины мелькнула мысль, что ключица сейчас оторвется — с такой силой он вцепился в нее. С огромным усилием женщина отстегнула ремень безопасности и ударила напавшего на нее свободной ногой. Перед тем как человек в балаклаве вышвырнул Тину из машины, та услышала хруст лодыжки зажатой между педалями ноги. Рот Тины наполнился кровью. Она лежала животом на асфальте, уставившись на начищенные армейские сапоги. Ее штаны были мокрые. Она обмочилась. Неужели это конец?
Больше всего Тине хотелось закрыть глаза, свернуться калачиком и закричать. Кричать и кричать, пока он не прикончит ее, кричать так громко, чтобы ни боль, ни страх не смогли пробиться через громкий звук, который заполнит ее голову. Но она даже не пискнула. Тина была не в силах даже моргнуть. Она смотрела перед собой выпученными, как у рыбы, глазами. Человек в маске направил пистолет через открытую дверь на всхлипывавшую Аннетте и, не произнося ни слова, заставил женщину идти в фургон. Нависавший над Тиной гигант ушел. Дверь в машину хлопнула, мотор заревел, и фургон исчез.
И тут Тина закричала что было мочи. Приподнявшись на локтях, она с воплем перевернулась, заглянула в машину и внезапно затихла. В автомобиле сидел Уильям и держал сломанную палочку от мороженого.
— Мама, — тихо сказал мальчик. — Мама.
Глава 53
Шотландия. Лето 1943 г.
Все, что Кольбейну Име Мунсену разрешили взять с собой, прежде чем два солдата с винтовками увезли его на вокзал Кингс-Кросс, — это чемодан с вещами. На вокзале его ожидал полковник Хасле. Вместе они сели на поезд.
Дорога предстояла долгая, и полковник позаботился, чтобы они ехали в отдельном купе. В пути они коротали время за разговорами. Хасле хотел узнать все о профессоре Элиасе Бринке, об исследовании рас и о Венском братстве. И Кольбейна словно прорвало. Он говорил беспрестанно о том, что долгое время держал за семью печатями. Слова хлынули из него потоком, и он почувствовал, что на душе у него стало легче. Он плакал, рассказывая об уродстве дочери, которую отправили в спецучреждение. Его ногти со всей силой впивались в ладони, когда он говорил про Эльзу, Бринка и ребенка, который родился у них.
В конце Хасле спросил его:
— Какие чувства вы испытываете к профессору Бринку?
Кольбейн долго молчал. Указательным пальцем он провел линию на запотевшем от дыхания окне поезда. За горной пустошью виднелось Северное море глубокого синего цвета. Он вспомнил о своей родине, оставшейся на противоположном берегу.
— Я ненавижу его. И буду ненавидеть до самой смерти.
Полковник задумчиво посмотрел на него.
Наконец они добрались до Абердина. У автомобиля, который ожидал ученого, они распрощались.
Поездка Кольбейна окончилась в крошечном шотландском рыбацком городке Баки, протянувшемся с севера на восток. Кольбейн получил комнату в кирпичном доме с видом на море. Здесь он мог каждый день прогуливаться среди норвежских рыбаков и их семей, сбежавших из Норвегии от нацистов. Здесь он мог каждую ночь лежать без сна, уставившись в потолок, ничего не чувствуя, никому не нужный.
Дни превратились в недели, а весна сменилась холодным, неприветливым летом. В один из июльских дней появился полковник Хасле.
Я здесь, чтобы просить у вас помощи. Вы нужны вашей родине.
Кольбейн вместе с Хасле сидели на венских стульях у маленького камина в гостиной. На потолке висела парафиновая лампа.
— Элиас Бринк вернулся в Норвегию в 1938 году. Там он вступил в «Национальное единение». С помощью своих контактов в Германии он пробрался на высокие должности. В том числе некоторое время он был деканом естественно-научного факультета Университета Осло.
Во время разговора полковник массировал щеки кончиками пальцев. Из-за пасмурного шотландского лета его лицо приобрело нездоровый оттенок — как у больной свиньи.
С мая 1941-го профессор руководил лагерем военнопленных Эстхассель в Листе, на полуострове на западе от Линдеснеса. Бринк сотрудничал с Эльзой, которая занималась исследованиями в Институте кайзера Вильгельма в Гейдельберге. Судя по тому, что раскопала британская разведка, она провела долгое время на отдаленном греческом острове.
— Ваш бывший коллега по Венскому братству, доктор Эктон, принимает участие в исследованиях, которые там проводятся.
— Я знаю, что там происходит, — ответил Кольбейн спокойным равнодушным голосом.
— Эльза и Элиас проводят эксперименты. Он разрабатывает препараты в Норвегии, а затем тестирует их на чистокровном населении. Об этом мы мечтали в братстве.
