— Охраняй, — сказала Бэллард.
Лола опустила и подняла голову: вроде как кивнула. Бэллард вновь подхватила тридцатифунтовую доску и отнесла ее к воде. Надела страховочный ремешок на правую лодыжку, закрепила его липучкой велкро и подтолкнула доску вперед.
Бэллард весила немного, всего лишь сто двадцать пять фунтов, и поэтому могла встать на доску, не нарушив равновесия. Она четырежды взмахнула веслом, чтобы одолеть прибой, и доска наконец заскользила по водной глади сквозь остатки утреннего тумана. Бэллард оглянулась на собаку, хоть и знала, что в этом нет необходимости. Лола сидела в карауле у правого переднего угла палатки и будет нести службу, пока хозяйка не вернется.
Бэллард увлеклась паддлбордингом вскоре после перевода на «ночной сеанс». Все детство она занималась серфингом на западных пляжах Мауи между Вайлеа и Лахайной. Отец возил ее на Фиджи, в Австралию… да куда только не возил. Но Бэллард забросила серфинг, когда перебралась в Лос-Анджелес и поступила на службу в полицию. Однажды ночью они с Дженкинсом выехали на кражу со взломом. Вызов поступил с одной из «птичьих улиц» на холмах у Доэни-драйв. Семейная пара, отужинав в ресторане «Спаго», вернулась в свой дом стоимостью пять миллионов долларов и обнаружила, что входная дверь приоткрыта, а в жилище побывали воры. Сперва на место прибыли патрульные, а после них — Бэллард с Дженкинсом, ибо начальник полицейского участка, присвоив потерпевшим статус ОВ — особо важных, тут же отправил к ним и детективов, и криминалистов.
Вскоре после прибытия Дженкинс с бригадой техников занялся осмотром точки проникновения, а Бэллард в компании хозяйки дома отправилась в путешествие по комнатам, чтобы определить, что именно украли. Наконец они добрались до главной спальни, а оттуда прошли в огромную гардеробную, скрытую за зеркальными дверьми от пола до потолка. Когда патрульные производили первый осмотр, это помещение осталось незамеченным. На полу гардеробной лежала меховая шуба, а в центре ее, на шелковой подкладке — груда драгоценностей и три пары туфель с высоким каблуком и красными подошвами. Бэллард было известно, что такая обувь стоит больше тысячи долларов за пару.
В этот момент она поняла: не исключено, что вор еще в доме. И в тот же самый момент взломщик, выпрыгнув из-за одежды на вешалках, свалил Бэллард на пол. Хозяйка попятилась к зеркальной стене и замерла, не издав ни звука, в то время как Бэллард сражалась с мужчиной, который был на сотню фунтов тяжелее, чем она.
Схватив туфлю с красной подошвой, взломщик пытался вогнать острый каблук в глаз Бэллард. Она схватила преступника за руку, но понимала, что надолго сил не хватит. Когда каблук начал приближаться к лицу, Бэллард сумела позвать на помощь Дженкинса. В последний момент она отвернулась, и каблук прошелся по щеке, до крови разодрав кожу. Вновь нацелившись на глаз Бэллард, взломщик занес было руку с туфлей, но получил удар по затылку: Дженкинс стукнул его бронзовой статуэткой, которую схватил по пути в спальню. Нападавший, лишившись чувств, завалился на Бэллард, а статуэтка раскололась надвое.
Взломщиком оказался сын семейной пары, страдавший от шизофрении. Несколькими годами раньше он сбежал из дома и — предположительно — поселился на улицах Санта-Моники. В Седарс-Синае на щеку Бэллард наложили четыре шва, а Дженкинса вместе с департаментом засудили: мать, отец и сын выдвинули иск по поводу несоразмерного применения силы и порчи ценного произведения искусства. В итоге город выплатил четверть миллиона долларов, а Бэллард занялась паддлбордингом, чтобы укрепить торс и очистить голову от воспоминаний о каблуке, нацеленном ей в глаз.
Солнце скользнуло за облака. Небо стало серым, вода — непроглядно-синей. Бэллард нравилось повернуть весло и смотреть, как оно оставляет на воде тонкую линию с исчезающим в темноте белым хвостиком. Потом она снова поворачивала весло и отталкивалась им от воды — с силой, но без всплеска. И доска, и весло двигались почти бесшумно. Бэллард называла этот способ гребли «стилем невидимки».
Описав большой полукруг, доска оказалась в трехстах ярдах от берега, а то и дальше. Каждые несколько минут Бэллард поглядывала на палатку, но к ней никто не подходил, и собака не двигалась с места. Даже издали было видно, кто сегодня дежурит на спасательной вышке, стоявшей в семидесяти пяти ярдах от палатки: Аарон Хейз, один из любимчиков Бэллард. Заместитель Лолы. Бэллард знала, что Аарон тоже присматривает за ее вещами и позже, наверное, зайдет к ней в гости.
Не переставая грести, она задумалась о стычке с Честейном. Бэллард была недовольна своим поведением. Два года она ждала момента, чтобы сказать то, что сказала, — и в итоге выбрала неудачное место и время. Сосредоточившись на предательстве бывшего напарника, она забыла о том, что было действительно важно: об убийстве пяти человек, одной из них была Синтия Хэддел.
Повернув доску, Бэллард продолжала работать веслом. Ее мучило осознание собственной вины. Не важно, что Хэддел второстепенная жертва. Бэллард чувствовала, что подвела ее, отвлекшись на выяснение отношений с Честейном. Жертвы убийства и детективы, ведущие следствие, связаны священными узами. Пусть Бэллард и не вела это дело, но она первой оказалась рядом с жертвой, поэтому узы здесь также присутствовали.
Резко присев, Бэллард сделала несколько взмахов веслом, каждый раз глубоко погружая его в воду. Нужно было как-то избавиться от назойливой мысли о Честейне. Бэллард попробовала переключиться на Рамону Рамон и слова патрульного Тейлора про некий «Дом вверх дном». Бэллард задумалась, что скрывается за этой фразой. Это сработало: новая мысль вытеснила старую.
После часа на воде Бэллард почувствовала, что кожа под гидрокостюмом покрылась потом. Он помогал сохранить тепло, но мышцы уже онемели. Плечи, бедра и колени заныли, а участок между лопатками болел так, словно на него давили кончиком карандаша. Бэллард повернула к берегу, сделала серию быстрых гребков, каждый раз глубоко погружая весло в воду, и вышла на берег в таком изнеможении, что едва сумела сорвать страховочный ремешок с ноги. Доску по пляжу она волокла до самой палатки, понимая, что нарушает первое правило, которому научил ее отец: «Не тащи доску по песку. Поцарапаешь стекловолокно».
Лола сидела у палатки неподвижно, как часовой.
— Умница, Лола, — сказала Бэллард. — Умница.
Поставила доску рядом с палаткой, потрепала собаку по голове. Расстегнула тент и, засунув руку под клапан внутреннего кармана палатки, достала лакомство для Лолы, а заодно вытащила рюкзак. Угостив собаку, велела ей оставаться на месте, а сама направилась к общественным душевым, находившимся за кортами для паддл-тенниса. Скинула гидрокостюм и, не снимая купальника, приняла душ. Расслабляться было нельзя, ибо бездомные уже начали просыпаться и бродить по променаду. Сегодня Бэллард припозднилась: обычно, когда она принимала душ, на променаде еще не было признаков жизни.
Убедившись, что в волосах не осталось соли, она выключила воду, достала из рюкзака большое пляжное полотенце и вытерлась. Сняла с плеч бретельки купальника и обернула полотенце вокруг тела, от подмышек до колен. Сбросила мокрый купальник на бетонный пол, просунула ноги в трусики и подтянула их под полотенце. Бэллард переодевалась на пляжах с тех пор, как училась в средней школе Лахайналуны: тогда у нее была привычка кататься на доске перед началом уроков. Когда полотенце упало на пол, Бэллард уже была облачена в джинсы и толстовку. Вытирая волосы, она пошла назад к палатке, снова потрепала Лолу по голове, заползла в свое нейлоновое укрытие и сказала:
