Адвокат жил в таунхаусе на Диккенс-стрит, в квартале к югу от Вентуры, в доме с подземной парковкой и закрытой на замок калиткой. Бэллард ждала на тротуаре, пока один из жильцов не вышел, чтобы выгулять пса.
— Ключи забыла, — пробормотала она.
Нашла дверь Таусона, постучала, сняла с ремня жетон и заранее подняла его на уровень глаз. Таусон открыл дверь в наряде, который, по всей видимости, служил ему пижамой: в тренировочных брюках и футболке с логотипом «Найк». Адвокат выглядел лет на пятьдесят. У него был невысокий рост, пузцо, очки и седая бородка.
— Мистер Таусон, я из Управления полиции Лос-Анджелеса. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Как вы попали во двор?
— Просто вошла. Калитка была приоткрыта.
— Там стоит пружина. Калитка закрывается автоматически. В любом случае я уже говорил с полицией. К тому же сейчас воскресное утро. Нельзя ли подождать до завтра? Судов у меня не назначено, и я весь день буду у себя в кабинете.
— Нет, сэр, время не терпит. Думаю, вам известно, что мы ведем крайне важное расследование. Необходимо провести перекрестный опрос.
— Перекрестный? Что за чертовщина?!
— Повторная беседа свидетеля с другим детективом. Иногда выясняется, что в прошлый раз упустили что-то важное. Свидетели вспоминают новые подробности.
— Никакой я не свидетель.
— Но владеете информацией, представляющей интерес для следствия.
— Говорите, перекрестный опрос? А по-моему, у вас попросту нет никаких улик. Ни черта у вас нет! Вот и толчете воду в ступе.
Бэллард не стала с ним спорить: пусть почувствует себя важной птицей. Тем охотнее будет разговаривать. Похоже, Таусон еще не знал, что Честейн мертв. Протянув ему картонный поднос, Бэллард сказала:
— Я привезла кофе.
— Кофе — это хорошо, — заметил Таусон. — Но я предпочитаю варить сам.
Он отступил от двери, чтобы Бэллард могла войти. И она вошла.
Таусон предложил ей сесть на кухне, чтобы поговорить, пока он будет возиться с кофе. Бэллард то и дело отхлебывала из стаканчика «Дюпар» — с удовольствием, ибо была на ногах почти двадцать четыре часа и кофеин пришелся весьма кстати.
— Вы живете один? — спросила она.
— Ага, — ответил Таусон. — Холостяк до мозга костей. А вы?
Его вопрос прозвучал по меньшей мере странно. Бэллард всего лишь прощупывала почву: хотела узнать, кто еще есть в доме, чтобы выстроить дальнейший разговор. Слова Таусона вряд ли были уместны, но Бэллард решила ему подыграть: так будет проще выведать нужную информацию.
— Ничего удивительного, — сказала она. — У меня ненормированный рабочий день. С таким графиком непросто строить личную жизнь.
Ну вот, она дала ему понять, что к чему. Пора переходить к делу.
— Итак, вы были адвокатом Гордона Фабиана в федеральном деле о килограмме кокаина, — начала Бэллард.
— Верно, — подтвердил Таусон. — Понимаю, это прозвучит цинично, но его смерть мне на руку. Не придется ставить в карточку ноль, если понимаете, о чем я.
— Хотите сказать, что проиграли бы это дело?
— Именно так. Фабиан был обречен.
— Он знал об этом?
— Я ему говорил. Его взяли в строгом соответствии с правилами, с килограммом в бардачке его собственной машины, когда он был в ней один-одинешенек и сидел за рулем. Из такой ситуации попросту нет выхода. Даже причина, по которой его остановили, полностью законна. Не подкопаешься. Мне было не с чем работать. Дело шло к суду, а там Фабиана сразу же признали бы виновным.
— И он не захотел пойти на сделку, чтобы избежать суда?
— Ее нам не предложили. На упаковке с кокаином стояла маркировка картеля. Прокурор согласился бы на сделку лишь в одном случае: если бы Фабиан сдал своих компаньонов. А он не собирался этого делать. Сказал, что лучше отсидеть пять лет — это, кстати, минимальный срок, — чем получить черную метку от картеля «Синалоа».
— Он вышел под залог. Сто тысяч. Откуда у него такие деньги плюс ваш гонорар? Вы же один из лучших адвокатов в городе, и ваши услуги обходятся недешево.
— Если это комплимент, то спасибо. Фабиан продал материнский дом и некоторые ценные вещи. Этого хватило на оплату моих услуг и десять процентов от суммы залога.
Кивнув, Бэллард сделала большой глоток остывшего кофе. Она заметила, как Таусон, украдкой бросив взгляд на стеклянную дверцу подвесного шкафчика, пригладил волосы. Да, он и впрямь разговорился. Может, потому, что клиент мертв и скрывать эту информацию бессмысленно. Или же Бэллард ему приглянулась и он знал, что путь к сердцу детектива лежит через ответы на вопросы. Что ж, пора переходить к цели визита.
— В пятницу вам звонил мой коллега, детектив Честейн, — сказала Бэллард.
— Верно, — произнес Таусон. — И я рассказал ему то же, что и вам. Я понятия не имею, почему все это случилось.
— Не знаете, почему в четверг вечером Фабиан оказался в клубе?
— Нет. Могу сказать лишь одно: он был отчаянный человек. А такие способны на отчаянные поступки.
— Например?
— Например, на какие угодно.
— Он когда-нибудь упоминал имена Корделла Эббота или Джино Сантанджело?
— Мы с вами ступаем на территорию адвокатской тайны, а ее нужно хранить даже после смерти клиента. Но я отвечу на ваш вопрос: нет, он не упоминал этих имен. Хотя, очевидно, был знаком с этими людьми. В конце концов, их убили вместе с ним.
Бэллард решила перейти к сути дела. Адвокатская тайна? Таусон или раскроет ее, или откажется это сделать.
— Почему во время встречи в «Дансерз» на Фабиане была прослушка? — напрямик спросила она.
Прежде чем ответить, Таусон какое-то время изумленно смотрел на нее. Похоже, Бэллард не ошиблась: этот вопрос крепко его взволновал.
— Любопытно, — наконец произнес Таусон.
— Правда? — спросила Бэллард. — И что здесь любопытного?
— А то, что Фабиану была хана. Впрочем, вы это уже знаете. В один прекрасный момент я сказал ему: если не хотите сдать людей из картеля, сдайте кого-нибудь еще. Это был его единственный выход.
— И что он ответил?
Таусон шумно выдохнул:
— Знаете что? Пожалуй, пора мне помахать флажком с надписью «адвокатская тайна». Мы слишком углубились в личные беседы между…
— Прошу, не начинайте. Погибло шесть человек. Если вам что-то известно, мне тоже нужно это знать.
— Я думал, погибших пятеро.
Бэллард поняла, что проговорилась, включив Честейна в число убитых.
— Да, то есть пять. Что сказал Фабиан, когда вы предложили сдать кого-то еще?
