— Ой, скажите, вы собаку не видели? — тут же спросила она. — Рыжую, метис боксера?
— Где, в гараже? — спросил мужчина.
— Вы уж простите, но она, когда убегает, любит прятаться. Не собака, а наказание.
Он был латиноамериканец: в тренировочных брюках, толстовке и кроссовках, словно вышел на пробежку. Бэллард не переставала размахивать рукой, чтобы мужчина не заметил, что в ней не поводок, а ремень. Она прошагала мимо и направилась к дороге, стараясь не забыть номер «камаро».
— Вы где-то здесь живете? — спросил мужчина.
— На Сьерра-Висте, — не останавливаясь, ответила Бэллард. — Хорошего вам дня.
На улице она еще несколько раз окликнула собаку. Подойдя к «таурусу», плюхнулась на сиденье и выдохнула:
— Черт, черт, черт! Я все запорола!
Нужно было пробить номер «камаро», пока она его не забыла. Но Бэллард поняла, что у нее нет рации — ни портативной, ни стационарной, ибо в арендованных машинах не бывает полицейских раций.
— Что случилось? — спросил Комптон.
Бэллард смотрела в зеркало заднего вида, ожидая, что латиноамериканец вот-вот покажется на улице.
— Из дома вышел парень, — объяснила она. — По-моему, он меня раскусил.
— Как? — спросил Комптон.
— Не знаю. Было что-то в его взгляде… Точно раскусил.
— В таком случае валим отсюда.
Человек не показывался. Бэллард завела мотор, и в этот момент с подъездной дорожки выехал «камаро». Он свернул в противоположную сторону.
— Вот, пожалуйста, — сказала Бэллард. — Желтый «камаро».
Дождалась, пока «камаро» не исчезнет из виду, свернув направо в конце квартала. Развернулась и поехала в том же направлении. Потом достала телефон, открыла панель быстрого набора, связалась с диспетчером и запросила информацию по номеру машины.
— Я подожду, — сказала она.
На перекрестке свернула направо. «Камаро» не было видно. Пришпорив «таурус», она рванула на север — из одного квартала в другой, поглядывая по сторонам в поисках желтого «шевроле-камаро». И все впустую.
— Думаешь, спугнула его? — спросил Комптон.
— Не знаю, — покачала головой Бэллард. — Он видел, как я заглядываю в гараж. Смотрю на его машину.
— Черт!
— Ну а что было…
Диспетчер начал диктовать информацию. Бэллард повторяла ее вслух, чтобы Комптон мог все записать:
— Эухенио Сантана Перес, четырнадцатое июля семьдесят пятого года. Приводов нет. Спасибо. — Она отключилась.
— Парень чист, — заметил Комптон. — Может, мы поперли не в ту степь?
— Желтая дверь, желтый «камаро»… Это он, — проговорила Бэллард. — Подходит под описание Неттлза. Может, он купил пистолет с рук, но направление мы выбрали верное.
Так они доехали до самой Санта-Моники. «Камаро» не было.
— Направо или налево? — спросила Бэллард.
— К черту! — бросил Комптон. — Он засек тебя и смылся. Теперь придется звонить Уэлборну и признаваться, что мы, похоже, облажались.
— Не спеши.
— Ну и что будем делать?
— Просто остынь. Поиск еще не закончен. К тому же дом остался на месте. Сдашь адрес в АТО. Ах да, в АТОВ.
В потоке автомобилей образовался просвет. Бэллард пересекла Санта-Монику и направилась дальше на север. Не переставая поглядывать по сторонам, они добрались до бульвара Сансет, после чего свернули направо, к шоссе 101.
— Отвезу тебя в центр, — убитым голосом произнесла Бэллард.
— Выходит, все же облажались, — заметил Комптон.
Но возле южного съезда с шоссе Бэллард заметила что-то желтое. В двух кварталах от нее мелькнул желтый автомобиль — и тут же исчез за поворотом.
— Погоди-ка, ты видел? Желтую машину?
— Ни хрена я не видел, — ответил Комптон. — Где?
Миновав съезд с шоссе, Бэллард направилась дальше на восток. Оказалось, желтый автомобиль свернул на огромную парковку у магазина «Хоум депо». У входа было пусто. Раньше здесь всегда толпились шабашники, но все изменилось, когда иммиграционная служба закрутила гайки.
Свернув к магазину, Бэллард принялась курсировать по парковке. Желтый «камаро» обнаружился в самом дальнем углу. У входа в магазин было полно свободных слотов, но «шевроле-камаро» стоял особняком. Казалось, его бросили. Бэллард взглянула на номерной знак. Да, они искали именно эту машину.
— Проклятье! — бросила она.
— Он сбежал, — кивнул Комптон. — Черт! Еще один парень обсмотрелся «Схватки».
— Чего?
— Ну, кино такое. Сняли в девяностых, по мотивам ограбления банка в Северном Голливуде.
— Все девяностые я была на Гавайях, каталась на доске.
— Де Ниро играл грабителя. У него было правило: при первых признаках слежки нужно все бросить и исчезнуть. Так и здесь.
Бэллард не переставала кружить по парковке, вглядываясь в лица пешеходов и надеясь увидеть человека, которого искала.
Безуспешно. Наконец она свернула в угловой слот в пятидесяти ярдах от «камаро» и остановилась.
— Даже не знаю, как это назвать, — покачал головой Комптон. — Нужно было просто позвонить Уэлборну. Вместо этого я пошел у тебя на поводу. Сделаем все сами? Ага, аж два раза.
От негодования Бэллард даже выругалась.
— Ты что, шутишь?! Винишь во всем меня? Только не говори, что сам этого не хотел.
— Ну это ты у нас воительница. Вечно доказываешь, что ты не хуже парней. Ни дня без победы?
— Проклятье, поверить не могу! Если так волнуешься насчет федералов, бери «Убер» и уматывай. Я сама позвоню этому Уэлборну, все расскажу и возьму вину на себя. Кстати, почему бы и нет? Меня и так все во всем винят. Давай-ка, выметайся из машины! — Бэллард снова выругалась.
Комптон взглянул на нее:
— Ты что, серьезно?
— Серьезнее не бывает. — Бэллард выругалась в третий раз. — Давай вали!
Не сводя с нее глаз, Комптон открыл дверцу — так, словно хотел сказать: «Смотри, и правда уйду, если не остановишь».
Она его не остановила.
Комптон вышел из машины и оглянулся на нее. Бэллард молча уставилась на «камаро». Комптон захлопнул дверь и ушел. Бэллард даже не посмотрела в его сторону.
— И этот туда же, — сказала она себе под нос. — Скатертью дорога!
36
Бэллард вернулась в Голливудский дивизион лишь в пять вечера. Всю вторую половину дня она разбиралась с АТО и ФБР, рассказывая о том, что случилось после разговора с Неттлзом. Комптона не упоминала. Сказала агентам, что, после того как покинула мужской централ, действовала самостоятельно. Федералы были весьма расстроены, но, когда Бэллард, взглянув на фото, опознала мужчину с подъездной дорожки, их огорчение слегка поуменьшилось. Ей сказали, что Эухенио Сантана Перес — это вымышленное имя, но настоящее сообщить отказались. Ситуация была из разряда «теперь мы забираем дело себе» с заметным налетом «ты все запорола, а нам теперь расхлебывать».
