— Хорошо, не парься.
Бэллард вновь повернулась к своему временному столу и принялась распечатывать конверт внутренней почты, который нашла у себя в ячейке. Над именем Бэллард стояло перечеркнутое имя предыдущего адресата: «ОВР, Фельцер». В конверте обнаружился возврат по вчерашнему обыску в доме Трента. Фельцер сдержал обещание поделиться своими находками, хоть оно и было вырвано с боем. «Возвратом» назывался документ, который полиция обязана была направить судье, выдавшему ордер: суд должен знать, что задержание или обыск проведены в полном соответствии с законом. Как правило, к возврату прилагался подробный список предметов, обнаруженных во время обыска. К этим бумагам Фельцер добавил пачку фотографий с места преступления: каждая вещь была на том месте, где ее обнаружили.
Очень вовремя: можно отложить дело Честейна и переключиться на Трента. Бэллард изучила список предметов, найденных в доме на Райтвуд-драйв. По большей части то были бытовые принадлежности или хозяйственные инструменты, но сексуальный маньяк без труда найдет им иное, более мрачное применение. Липкая лента, пластиковые стяжки, лыжная маска… И, в довершение ко всему, коллекция кастетов, обнаруженная в главной спальне, в ящике прикроватного столика. Подробного описания кастетов не было, поэтому Бэллард тут же взялась за фотографии и обнаружила снимок: ящик стола, а в нем — четыре пары кастетов, все разной формы, из разных материалов, но с одними и теми же словами на ударной поверхности: «СВЕТ» и «ТЬМА». Наверное, какими-то из них Трент избивал Рамону.
Чтобы выстроить дело против Трента, в кастетах уже не было необходимости. Хватало и других доказательств. Тем более что никакого дела не будет. Но Бэллард все равно прониклась тихим чувством выполненного долга, осознанием собственной правоты, радостью от того, что напала на верный след. Жаль только, что не с кем разделить момент триумфа. Дженкинс объявится не раньше чем через шесть часов. К тому же он никогда не проявлял интереса к делу Рамоны. Им была одержима одна лишь Бэллард.
Похоже, в конверте были все фото, сделанные на месте происшествия. Бэллард неторопливо просмотрела пачку снимков формата А4 — так, словно прогуливалась по дому. Раньше она не видела жилища Трента целиком. Как ни странно, все комнаты оказались совершенно нормальными, разве что мебель была подержанной и старомодной. Единственной деталью, по которой можно было сказать, что фотографии сделаны относительно недавно, был плоский телевизор на стене гостиной.
Последними в пачке были снимки комнаты на нижнем этаже «Дома вверх дном» — включая фотографии самого Трента in situ
[4] — так, как его нашли. На теле и на полу было больше крови, чем Бэллард ожидала увидеть. Глаза Трента были полуприкрыты. Бэллард довольно долго просидела над снимками человека, погибшего от ее руки, и отвела взгляд, лишь когда задребезжал телефон. Она взглянула на экран. Звонил Таусон.
— Сайт видели? — спросил он. — Статья уже там, и неплохая.
— Минутку, — ответила она и зашла на веб-сайт «Таймс».
Статья располагалась не на центральном месте страницы, но тем не менее шла третьей сверху. Бэллард щелкнула по ссылке, обратила внимание, что под заголовком стоит имя Джерри Кастора, и по-быстрому просмотрела текст. Увиденным она осталась довольна. Особенно первым параграфом, призванным привлечь внимание читателя.
Некий информатор Джерри Кастора, полицейский чин, сообщал, что первые рапорты — те, что ставили под вопрос правомерность действий Бэллард, — были однобокими и не учитывали весь спектр обстоятельств дела. Ожидалось, что отдел внутренних расследований департамента вынесет следующий вердикт: Бэллард, заколов Трента заостренной деревяшкой, не только не нарушила никаких правил, но и проявила отвагу, защищая собственную жизнь, равно как и жизнь второй жертвы, похищенной подозреваемым. Рапорт ОВР отправился в окружную прокуратуру Лос-Анджелеса, где по действиям детектива будет вынесено окончательное решение.
— Неплохо, — согласилась Бэллард. — А вы как думаете?
— Думаю, мы допустили ошибку, — ответил Таусон. — Нужно было сказать Фельцеру, что вы желаете, чтобы вас повысили до капитана. Он же сделал все, что мы потребовали! Кстати, я узнавал по поводу вашего фургона. Сказали, завтра можете забирать. С ним закончили.
Бэллард понятия не имела, что Таусон решит и этот вопрос. Он взял инициативу на себя, а это означало, что вскоре между ними может появиться некоторая неловкость.
— Большое вам спасибо, Дин, — сказала она. — За все. Вы и впрямь обернули дело в мою пользу.
— Ну при чем тут я? — возразил он. — Вы сами все устроили. У меня не было дел легче вашего.
— Вот и славно. Кстати, я дала вашу визитку жертве Трента — той, из-за кого я взялась за это дело. Сказала, что ей нужно восстановить справедливость, отсудив часть его имущества. И посоветовала обратиться к вам.
— Что ж, очень признателен. Знаете, Рене, в профессиональном смысле нас с вами теперь ничего не связывает. То есть с этической точки зрения мы вполне можем поддерживать отношения. Ну, общаться.
Вот она, прелюдия к неловкому моменту. Бэллард не раз слышала подобные слова от коллег по департаменту — да и от других людей, так или иначе связанных с охраной закона и порядка. Именно так она сошлась с Комптоном: общие дела переросли в нечто большее. С самого первого разговора у Таусона дома она чувствовала, что адвокат проявляет к ней повышенный интерес. Проблема в том, что она не могла ответить взаимностью. Особенно после тех испытаний, что выпали на ее долю.
— Я бы предпочла оставить наше общение на профессиональном уровне, Дин, — ответила она. — В будущем мне может понадобиться ваша консультация. И мне нравится, как вы справились с нынешней проблемой. Очень нравится.
Она надеялась, что лесть поможет Таусону легче принять ее отказ.
— Ну конечно, — сказал он. — Как пожелаете, Рене. Я всегда к вашим услугам. Но все же подумайте. Одно другому не мешает.
— Спасибо, Дин, — произнесла она.
После разговора Бэллард вернулась к фотографиям. Вновь рассмотрела снимки тела и комнаты на нижнем этаже «Дома вверх дном». Вид Трента и крови на полу позволил ей мысленно вернуться туда, прожить все снова, шаг за шагом — и вызволение из пут, и, наконец, финальную схватку. Правой рукой она обхватила левое запястье — то, которое освободила первым. Рана на нем была самой глубокой. Глядя на фотографии, она снова ощутила боль, но это было необходимо. Это было жертвоприношение. Бэллард не могла облечь эту мысль в слова, но понимала: нужно вновь пережить весь тот кошмар и признать, что она поступила правильно. Иначе ей не излечиться.
Она так углубилась в собственные ощущения, что не сразу услышала, как ее окликают по имени. Подняв глаза, она увидела Данитру Льюис. Та стояла в другом конце зала, у кабинета Макадамса, и махала ей планшетом. Льюис работала в отделе вещественных доказательств. Каждый вечер она приносила шефу списки улик и складывала их в лоток «входящие», чтобы держать Макадамса в курсе дел.
