Постель оставим на крайний случай.
— Я пойду к воротам, чтобы быть первым, кто его встретит, — сказал накшерр и тихо добавил: — Надеюсь, у вас получится убедить его не делать поспешных выводов.
Лягушонок ушел. Мне же оставалось набраться терпения и ждать.
Пройдясь по спальне, наполненной мягким светом (в то время как за окном властвовал синий вечер), я опустилась на край кровати. Потерла место ушиба, который уже почти не ощущался, снова огляделась и… едва не захлебнулась застывшим на губах криком.
Мгновение назад все было в порядке, и вдруг мертвенный холод волной прокатился по коже. Сердце запнулось, защемило от боли, внезапно полоснувшей по ладони. Невидимая сила вспарывала кожу, но не это пугало. Не рана, проступившая на руке, не болезненные ощущения, а леденящее душу чувство, что с Редфритом что-то произошло.
Глава 20
Путь до Мандоры предстоял неблизкий, но Редфрит надеялся вернуться в столицу к закату. Именно поэтому он покинул Хельвиву с первыми лучами, верхом, в сопровождении лишь небольшого отряда. Мчался без передышки, будто за ним кто-то гнался. На самом деле ему просто хотелось как можно скорее добраться до города, известного своей достопримечательностью. Вот уже который век на склонах Мандоры, нерушимая и мрачная, возвышалась крепость Заблудших душ. В ней держали особо опасных заключенных. Были среди чудовищ в людском обличье и маги, и даже чародейка, совершившая самое страшное преступление из всех возможных. В погоне за могуществом она приносила в жертву младенцев.
Ужасающая правда открылась еще на заре правления Редфрита. Тогда родственники колдуньи, принадлежавшие к одному из самых влиятельных родов Треалеса, сумели надавить на молодого правителя. Добились вместо казни для сумасшедшей пожизненного заключения. Но сейчас…
Но сейчас ему уже нечего терять. Редфрит не верил, что Фантальм вернется к жизни, а значит, и за трон не стоит держаться. Не стоит переживать, что знать начнет бунтовать, когда одну из них, дворянку в демон знает каком поколении, превратят в приманку для Спящего.
Единственное, чего желал Галеано, — это исправить ошибку отца и матери. Усыпить духа и, возможно, пока еще будет оставаться королем, что-то поменять в отношении накаи. Ну а дальше…
Возможно, получится начать сначала. Без власти, к которой так привык, без раболепного преклонения, которое его порой раздражало. Но зато… с Даниэлой.
Подумав о своей светлой девочке — так часто он называл ее в мыслях, порой даже этого не осознавая, — король невольно улыбнулся. Он и сам не заметил, как привязался к ней настолько, что теперь не представлял без нее жизни. Да и Даниэла, пусть и продолжала сопротивляться, но с каждым днем становилась к нему все ближе. Шаг навстречу, и еще один… Они продолжали сближаться, с интересом друг друга узнавая, и Редфрит с каким-то мальчишеским восторгом представлял, как наконец сделает ее своей. Будет обладать этой женщиной ночами, любоваться ею по утрам, думать о ней целыми днями, а вечерами засыпать, заключив в свои объятия.
«Не отпустит», — твердо решил для себя монарх. И никому не отдаст. Если потребуется, надавит на Ярого, чтобы тот официально, при свидетелях, прекратил этот фарс с помолвкой.
Его светлая девочка будет только его.
На подъезде к Мандоре пришлось отвлечься от приятных мыслей. Приказав себе перестать витать в облаках, Редфрит сосредоточился на преступнице-чародейке. Было решено не рисковать и не вести ее в Хельвиву, а провести ритуал прямо в крепости.
Для этого нужна была принцесса. Пока остальные крылатые работали бок о бок со столичными магами, Редфрит и Арайна устраивали «паломничества» в треалеские тюрьмы. Накаи была отличной наездницей, но сегодня почему-то отказалась составить королю компанию, заявив, что долгой поездке верхом предпочитает стремительный полет.
— Так будет быстрее, — сухо объяснила она. — Я прилечу раньше тебя и все подготовлю. Главное, предупреди капитана крепости о моем появлении, чтобы меня ненароком не изрешетили стрелами.
Редфрит отчаянно надеялся, что сегодня все закончится, что тело чародейки, убийцы новорожденных, заинтересует духа. А если нет, они будут искать другой способ избавиться от заразы, поразившей их мир.
Он больше не мог продолжать приносить в жертву людей.
Капитан крепости, раболепно кланяясь, проводил его мрачными коридорами до входа в башню, где должен был состояться призыв. Карие глаза на одутловатом лице едва не светились от счастья, когда он говорил о заключенной номер шесть.
В крепости Заблудших душ имен не существовало, только цифры, которые присваивали безжалостным убийцам.
— После сегодняшнего все вздохнут с облегчением. Графиня… — Мужчина осекся и, стерев рукавом выступивший от волнения пот, с дрожью в голосе продолжил: — я хотел сказать, заключенная под номером шесть — страшная женщина. Опасная ведьма. Нам всем будет лучше, когда это исчадие тьмы покинет мир живых.
Было видно, капитан чародейку боялся. Да и на лицах сопровождавших их солдат, несмотря на попытки оставаться бесстрастными, читался страх.
— Она слишком могущественна.
— Это хорошо, что могущественна, — сосредоточенно кивнул Редфрит. — Именно это нам и нужно — сильный «сосуд».
Военный недоуменно моргнул, но уточнять, что имел в виду его величество, не решился. По винтовой лестнице они поднимались в молчании, и в башню, в которой уже все было готово для ритуала, вошли, не проронив ни звука. При виде начертанного на полу круга, края которого были испещрены незнакомыми знаками, капитан прошептал короткую молитву и поспешно ретировался к своим солдатам. Заклинание-клетка, придуманное северными чародейками, удерживало одержимого, не позволяя тому вырваться за пределы круга и причинить вред кому-нибудь из присутствующих.
Бегло осмотрев помещение, Редфрит приблизился к Арайне.
— Готова?
— Более чем, — хмуро отозвалась принцесса и опустила голову, словно не хотела встречаться с ним взглядом.
— Все в порядке?
А вот теперь она посмотрела ему в глаза, и Редфрит едва не отпрянул под ее полным затаенной злобы взглядом.
— Все будет в порядке, когда древний исчезнет. А сейчас не мешай, мне надо готовиться.
