В некоторой степени слабость большой науки компенсируется Европой, например, такими проектами, как БАК и новая спутниковая микроволновая обсерватория Planck. Но в Европе финансовые проблемы серьезнее, чем в США, и сейчас Европейская комиссия рассматривает вопрос об удалении крупных научных проектов из бюджета ЕС.
У космической астрономии в США отдельная проблема. NASA, государственное агентство, отвечающее за эту работу, всегда тратило больше своих ресурсов на пилотируемые космические полеты, которые науке дают крайне мало. Все космические обсерватории, которые за последние несколько лет внесли огромный вклад в развитие астрономии, были беспилотными. Международная космическая станция создавалась отчасти как научная лаборатория, но оттуда не пришло ни одного важного научного результата. В прошлом году на МКС доставили детектор космических лучей Alpha Magnetic Spectrometer (после неудавшейся попытки NASA убрать его из расписания полетов), и впервые на МКС могут быть получены значимые для науки результаты, но астронавты не будут иметь никакого отношения к работе детектора, так что можно было сделать его намного дешевле, разместив на беспилотном спутнике.
МКС сыграла свою роль в отмене программы SSC. По обоим этим проектам в 1993 г. прошло ключевое голосование в конгрессе. Поскольку управление космической станцией должно было осуществляться из Хьюстона, оба проекта считались техасскими. В 1993 г. после обнадеживающей активной поддержки SSC в администрации Клинтона решили, что смогут поддержать только один крупный технологический проект в Техасе, и выбрали МКС. Члены конгресса смутно представляли себе разницу. На слушаниях перед заседанием комитета Белого дома один из конгрессменов сказал, что понимает, как МКС поможет нам исследовать Вселенную, но не может понять, зачем нужен SSC. Я едва не закричал. У МКС есть огромное преимущество в том, что ее стоимость в десять раз больше, чем стоимость SSC, поэтому NASA сможет распределить контракты по многим штатам. Возможно, если бы проект SSC стоил дороже, то его бы не отменили.
Большая наука конкурирует за государственное финансирование не только с программами пилотируемых космических полетов и различными программами прикладной науки, но еще и со многими другими вещами, которыми должно заниматься государство. Мы недостаточно тратим на образование, если хотим, чтобы преподавание стало привлекательным карьерным выбором для лучших выпускников наших колледжей. Качество пассажирского железнодорожного транспорта и интернет-услуг у нас становится все хуже по сравнению с тем, что можно найти в странах Европы и Восточной Азии. Нам не хватает патентных инспекторов, чтобы обрабатывать новые патентные заявки без нескончаемых задержек. Переполненность и нехватка персонала в некоторых наших тюрьмах сродни жестокому и исключительному наказанию. Мы испытываем нехватку судей, поэтому гражданские судебные дела тянутся годами. В Комиссии по ценным бумагам и биржам не хватает людей, чтобы побеждать в делах против корпораций, за регулирование действий которых она несет ответственность. Не хватает реабилитационных центров для людей с наркозависимостью, желающих от нее избавиться. Число полицейских и пожарных уменьшилось по сравнению с тем, что было до терактов 11 сентября. Многие жители Америки не могут рассчитывать на адекватную медицинскую помощь. И этот список можно продолжать. Фактически действующий созыв конгресса о многих других государственных обязанностях заботится хуже, чем о науке. Все эти проблемы усугубятся, если наши законодатели примут 8 %-ное сокращение бюджета на невоенные расходы на следующий год.
Нам не следует пытаться защищать науку, критикуя расходы на все остальные нужды. Мы проиграем, и заслуженно проиграем. Несколько лет назад я обедал с членом комитета по ассигнованиям техасской палаты представителей. Я был впечатлен ее красноречивыми рассуждениями о необходимости тратить деньги на улучшение высшего образования в Техасе. Какой профессор государственного университета не будет рад услышать такое? Я наивно спросил, из каких новых источников доходов она предлагает брать деньги. На что получил ответ: «О, нет, я не хочу поднимать налоги. Мы можем сократить расходы на медицину».
Мне кажется, нам не нужны более настойчивые просьбы в пользу того или иного конкретного общественного блага. Что нам действительно нужно, так это объединить усилия людей, которых волнуют эти проблемы, чтобы восстановить повышенные и прогрессивные налоги, особенно на инвестиционные доходы. Я не экономист, но я разговаривал с экономистами и понял, что государственные расходы стимулируют экономику лучше, чем сокращение налогов. Разговоры о том, что мы не можем себе позволить повысить государственные расходы, попросту обман. Однако, принимая во внимание антиналоговую манию, которая, кажется, охватила общество, подобные взгляды ведут к политическому самоубийству. Это настоящий кризис, причем не только в науке.
17. Либеральное разочарование
Осенью 2012 г. вышел специальный «предвыборный номер» журнала The New York Review of Books, посвященный грядущим президентским выборам, где главными соперниками были Барак Обама и Митт Ромни. Авторами номера выступили ведущие комментаторы по национальной политике, среди которых Элизабет Дрю, Рональд Дворкин, Касс Санстейн и Гарри Уиллс. Неудивительно, что общим мотивом их комментариев была поддержка перевыборов президента Обамы. Я оказался в меньшинстве, будучи единственным среди авторов номера ученым, и, несмотря на то что в 2008 г. голосовал за Барака Обаму, руководствуясь либеральными взглядами, больше не испытывал особого энтузиазма в отношении его президентства.
Теперь, когда мы наблюдаем за началом работы новой администрации, кандидатура Обамы на посту президента выглядит лучше, чем тогда, в 2012 г. Я не буду здесь оценивать все его плюсы и минусы. Я только хочу высказать свое мнение о том, что если бы Обама решительно взялся за проблему неравенства и прежде всего поддержал бы профсоюзы, тогда, даже если бы он не нашел общий язык с конгрессом, то смог бы под своим флагом объединить либералов и трудящихся и нам не пришлось бы терпеть Дональда Трампа на посту президента США.
Разочарование в президентском сроке Барака Обамы началось за две недели до его инаугурации, 6 января 2009 г., в первый день работы конгресса 111-го созыва. В этот или на следующий день правила сената могли быть изменены простым большинством голосов, что закрыло бы возможность сенаторам-республиканцам блокировать либеральную программу, занимаясь обструкцией
[118]. Конечно, ни избранный президент, ни уже вступивший в должность президент не имеют полномочий менять правила сената, но именно этот избранный президент имел широкие возможности оказать давление на сенаторов. Например, он мог противостоять лидеру сенатского большинства, сенатору от штата Невада Гарри Риду, надеясь на поддержку администрации в вопросе о репозитории ядерных отходов Юкка Маунтин, главным препятствием для строительства которого была его непопулярность в Неваде. Увы, оказалось, что Барак Обама — это не Линдон Джонсон.
