— Мама, мама, я смогу остаться с вами после ужина? — Хлоя с размаху запрыгнула на постель прямо в накидке и сапожках.
Винсент говорит, что я ее балую, и это правда.
— Можно, — сказала я, подхватывая дочь на руки, — но только до десяти. Обувь, Хлоя!
— Ой! Прости!
В глазах дочери мерцают веселые искорки, на самом деле она ни капельки не раскаивается.
— Иди сюда, — усаживаю ее себе на колени и снимаю сапожки. — Давай-ка устроимся, пока к нам идут горничные и камеристка.
Все-таки часть из того, что сказала Мэри, я услышала: наверно, этот навык обретается с титулом. А еще вместе с титулом обретается самый невыносимый герцог на свете. На этой мысли я себя останавливаю и возвращаюсь к Хлое, которая уже предвкушает, каким чудесным будет семейный праздник.
Мне бы ее оптимизм!
Глава 3
Винсент
Кабинет де Ларне достоин монарха: просторный, с высокими витражными окнами, большим камином, в котором танцует пламя, массивным столом из красного дерева и полотнами в изящных рамах. На двух из них портреты родителей графа, на последней — лавандовое поле в летний день.
— Кисть герцогини де ла Мер? — предполагаю я, останавливаясь возле него.
Де Ларне кивает.
— Да, Тереза влюбилась в эту картину, и Шарлотта подарила ей ее.
— Я хочу его приобрести. Цена не имеет значения.
Это определенно порадует мою жену.
— Подожди, де Мортен, — смеется граф. — Переступил порог моего дома, а уже хочешь перекупить все, что есть в нем ценного?
— Только эту картину.
— Мою картину! Эрик и Шарлотта тоже приглашены на праздник. Поговоришь с герцогиней лично и попросишь себе свою.
— Эльгеры тоже будут?
— Конечно. Он же мой брат.
Новость заставляет меня мысленно скрипнуть зубами. Шарлотта мне нравится, но ее муж… Сложно относиться хорошо к тому, что сначала чуть не убил одну твою сестру, а потом отправил в мир элленари вторую. Пусть даже в конечном счете обе нашли свое счастье, я понимал, что вряд ли мы с Эльгером найдем общий язык. Для этого мне нужно как минимум потерять память или лишиться рассудка.
И что теперь? Проводить праздники в обществе этого психа?
Хуже не придумаешь!
Но остальных, видимо, это не волнует.
Граф наливает нам портвейн из хрустального графина, протягивает мне бокал и располагается за столом. Я же следую его примеру, опускаясь в массивное, под стать столу, кресло.
— Так о чем ты хотел переговорить? — прищуривается де Ларне, сделав небольшой глоток. — Надеюсь речь пойдет не о работе? В конце концов, сегодня праздник.
— Нет, это не касается внешней политики Энгерии, — возражаю я. — Скорее внутренней политики моей семьи.
— Даже так?
— Я хотел поговорить о вас с Терезой.
Лицо графа становится таким, будто вместо вина в его бокале оказался лимонный сок без ложки сахара.
— Снова? — уточняет он. — По-моему, я давно доказал тебе, де Мортен, что способен сделать свою жену самой счастливой женщиной в мире. Она занимается наукой и магией, Равьенн и еще несколькими школами, постоянно в разъездах по этому поводу, но я ей и слова не говорю. Не спорю, наш брак начался не сказать чтобы чудесно, но все, через что мы прошли…
Де Ларне распаляется так сильно, что я поднимаю руку, останавливая поток его аргументов.
— В том, что моя Тереза в надежных руках, я убедился давно.
— Моя Тереза, — поправляет он. — Ты отдал ее мне.
— Будто у меня был выбор! — рычу я. — Наши женщины делают, что хотят.
Граф кивает.
— И приказы с ними не работают, — продолжаю.
— Только хитрость, — снова соглашается Анри, и я делаю глоток, прежде чем продолжить.
— Именно поэтому мне нужен твой совет.
Брови де Ларне взлетают вверх.
— Совет?
— Да. Мне кажется… Нет, я абсолютно уверен, что Луиза хочет от меня уйти.
— Уйти?
— Сбежать. Как уже было в прошлом. И ее ничто не остановит. Ни осуждение общества, ни отсутствие роскоши, к которой она привыкла, ни даже наши дети.
— Подожди-подожди! С чего ты вообще решил, что она хочет именно этого?
Признаваться в этом де Ларне было неловко, но уверенность в том, что мои худшие опасения вот-вот подтвердятся крепла с каждой минутой. Сегодня утром Луиза вела себя иначе, но стоило нам войти в портал, все изменилось.
— У меня давно возникали подобные мысли. В последнее время мы слишком охладели друг к другу. У каждого своя жизнь, все меньше общих интересов. Все разговоры сводятся к обсуждению детей или погоды. Иногда меню для званых ужинов.
— Почему ты решил обратиться именно ко мне?
— Потому что у вас с Терезой все в порядке. За столько лет она до сих пор тебя не убила, и никуда от тебя не сбежала.
— Да, это точно хороший знак, — в голосе Анри звучит сарказм. — Вспомни, что ты делал в самом начале ваших отношений.
— В самом начале мы спорили и говорили друг другу гадости.
Де Ларне смотрит на меня, как на безумного.
— Это не подходит. Вспомни о чем-то приятном.
О приятном тоже вспоминается. О том, какая у моей супруги нежная кожа, какие шелковые волосы, сладкие губы… Но в последнее время даже наша страсть превратилась в рутину.
— Позаботься о маленьких подарках, — говорит граф.
— Ты решил продать мне картину?
— Нет, картина напомнит ей о вашей ссоре.
— Эльгеры напомнят ей о нашей ссоре.
— Значит, подружись с моим братом! Если это доставит радость Луизе, то почему бы и нет?
Нет.
Даже ради Луизы.
Разве что ради Луизы…
Я опрокидываю в себя бокал и мрачно киваю. Как раз в тот момент, когда Анри смотрит за мое плечо.
— Кстати, а вот и он.
Глава 4
Эрик
— Эрик, тебе не говорили, что в высшем свете принято стучать? — интересуется брат.
— Мне много чего говорили, я и половины сейчас не вспомню, — отвечаю, протягивая руку де Мортену.
Тот с привычно кислой физиономией ее пожимает. Слава Всевидящему, что мы здесь ненадолго. Если честно, я здесь вообще исключительно из-за Шарлотты: мне все эти развлечения даром не сдались, равно как и семейные праздники. Была бы моя воля, заперся бы с ней в доме и на улицу не выходил без крайней на то необходимости. Бывали дни, когда и не выходил, но с тех пор, как в моей жизни появилась Шарлотта, я пытаюсь жить как все нормальные люди.
