– В прошлый раз в силу обстоятельств ты избежала наказания, Милолика, но в этот раз ты его понесёшь. Осознаёшь?
Лика в этот раз только кивнула и, когда Рустам молча сделал жест рукой, мол: «присаживайся», она прошла, но к удивлению Рустама села не на диван, что стоял от стола дальше, а в кресло, которое стояло ближе к нему, у самого окна.
На улице в свете фонаря кружились в своём причудливом танце снежинки, вот на них и смотрела девушка. Рустам ненавидел женские истерики, показное отчаяние, когда женщины, заламывая руки, лили слёзы, поджимая на их взгляд жалостливо губы, пытаясь тем самым от него чего-то добиться.
Но сейчас, что-то в груди мужчины дрогнуло, сжалось от её пустого, словно помертвевшего взгляда. Отогнав несвойственно ему желание утешить девчонку, готов был встряхнуть её, только бы очнулась, поэтому жёстко проговорил:
– Я жду!
Лика вздрогнула, но глаз от окна не отвела:
– Влад, мой жених, он был помощником отца. Я, к сожалению, сейчас не могу вспомнить – чем он тогда занимался, но вроде помогал с управлением ресторана. Когда родители погибли… – Лика протяжно выдохнула: – я думала, с ума сойду от горя. Мне хотелось выть от потери, от боли, что разрывала душу. Влад тогда всё организовал – и похороны и поминки. Я плохо помню то время – закрылась как в скорлупу от всех. На похоронах и после, приходили какие-то люди, что-то говорили о ресторане, о продаже, но Влад… он от всех оберегал, говорил, что у меня, пока я нахожусь в неадекватном состоянии – хотят отобрать ресторан. У нас дома появлялись регулярно люди со службы опеки, потому что я как несовершеннолетняя не имела права оставить Людмилку и её хотели забрать. Боже! Они как крысы обшаривали дом! Вынюхивали, высматривали – как и в каких условиях мы живём, заглядывали в холодильник, во все комнаты, в шкафы. Тогда только Влад их мог выпроводить, я же впадала в прострацию от их наглости, от их вопросов.
Рустам слушал девушку, сузив глаза. Хотелось грохнуть кулаком об стол и вышвырнуть девчонку, которая сейчас пела своему бывшему дифирамбы. Он внутренне закипал, но ещё держался.
– Влад предложил мне выйти за него, сначала объявить о помолвке, чтобы оформить опекунство и я, даже не задумываясь – согласилась. И он опять сам всё решил, кому-то заплатил – я не знаю, но в итоге мне разрешили оставить Людмилку. Как-то всё закружилось, я была,… я даже не помню, как мы с ним… – Лика, сжав кулаки на коленях, опустила глаза, а Рустам в этот момент стиснул зубы, понимая, что этот отморозок просто воспользовался положением, тяжёлым состоянием наивной девчонки.
– Я помню только боль, потом пошла в консультацию, мне что-то там рассказывали и я если честно – ничего не поняла. Поэтому, – Лика запнулась, но твёрдо продолжила: – я не могла тебе ничего рассказать о том, что я…
– Что было дальше, – прервал её холодным тоном Рустам, потому что Лика начала уходить от темы.
– Дальше… а дальше всё потихоньку наладилось, я поступила учиться, а Надя, – девушка сглотнула: – Надя почему-то стала постоянно сбегать из дома. Влад говорил, что она связалась с плохой компанией и таскается по всяким бомжатникам. Только я не знала, что Надя сбегала из-за него, – Лика всхлипнула и, запрокинув голову, тяжело задышала, старательно сдерживая подступающие к горлу рыдания.
– Я… О Боже! Я ничего не знала, да я даже не догадывалась! Она ведь как оказалась, была влюблена во Влада. Ненавидела его за то, что сделал мне предложение, боялась мне признаться и… – Лика горько усмехнулась: – Это я не замечала, а вот Влад, он-то как раз всё понял. Ей было шестнадцать, когда он… он, в общем он чуть не изнасиловал Надю. Пытался принудить её, а когда она начала его отталкивать, попытался взять силой. Тогда Надя в первый раз сбежала из дома на несколько дней. Я с ума сходила от тревоги и Влад в конце концов её нашёл, привёз домой, рассказав, что вытащил её из какой-то квартиры наркоманов и что она там… Как оказалось – Надя пряталась у подруги, потому что я могла заметить синяки на её теле. Влад, пытаясь её принудить, несколько раз ударил, и она только чудом вывернулась и сбежала от него, и всё это происходило в нашем доме. В доме, где когда-то жили наши родители, а я опять ничего не заметила, не поняла! А у подруги брат был связан с плохой компанией и слишком часто Надя туда убегала…
На несколько минут в кабинете воцарилась тишина, нарушаемая судорожными вздохами Милолики.
– Я не смогла, – прошептала девушка, смотря в окно, – я упустила, не заметила, – казалось, она говорит это сама себе. – Я закрылась в своих проблемах, переживаниях, а она… она осталась одна со всей этой мерзостью, без поддержки, без моей опоры…
Рустам смотрел на Милолику и видел, каким ударом для неё стало откровение сестры. Понимал, что она сейчас винит себя за то, чего на самом деле не могла дать – сама ещё девчонка, воспитанная нежным цветком, не умеющая за себя постоять, верящая, что весь мир вокруг неё чуть ли не добрая сказка, сломленная потерей родителей.
Жёстко подавил в себе желание подхватить её, усадить на колени, успокаивая как малого ребёнка. Резко встал, прошёл к бару и, налив себе коньяк, спросил:
– Чего ты хочешь?
Он уже мысленно вынес приговор ублюдку, но для Милолики создавал иллюзию того, что именно она сейчас решает судьбу бывшего жениха, который гнидой втёрся в её жизнь.
– У меня нет никого, к кому бы я могла обратиться, нет того, кому бы я доверяла как тебе, – призналась Милолика, а когда Рустам удивленно выгнул бровь, продолжила: – ты не обманывал меня. Какова бы не была гадкой правда – говоришь её в лицо и я…
– Ты хочешь мести, Милолика? – дёрнул в ухмылке уголком губ.
– Да. Я хочу мести! – произнесла уверенно, даже не запнувшись.
– Что ж, – Рустам отпил коньяк, кивнул: – У всего есть цена. Ты помнишь?
– Да, – выдохнула, опуская глаза. – Что я должна буду сделать?
– Об этом ты узнаешь позже, сейчас – иди к себе.
Лика после его слов сжалась, тяжело поднялась и медленно, едва не пошатываясь, вышла из кабинета.
Рустам, покрутив головой, хрустнул позвонками и, взяв телефон, набрал номер своего безопасника:
– Управляющий ресторана «Лукоморье» – Разин, найди эту мразь и кинь в подвал. Ни воды, ни еды до моего распоряжения.
Сбросил звонок, сразу набирая второй номер и отдавая приказ провести полную проверку по делам бывшего жениха Милолики, предвкушая, как накажет этого ублюдка, потому что его тёмная сторона уже требовала расправы.
Милолика в ту ночь не спала. Она тихо скулила выплёскивая боль, её душа корёжилась, сбрасывая последние, нежные лепестки детской доверчивости, веры в доброту и отзывчивость, в бескорыстие, взрослея и открывая всю черноту, мерзостное нутро окружающего мира.
Закусив уголок подушки, выла от стыда перед покойными родителями, мысленно, криком просила простить её, что не оправдала надежд. Когда её кто-то тронул за плечо, уговаривая что-то выпить, сквозь пелену слёз, даже не сразу узнала экономку.
