Редкое исключение – с Мариной он расстался мирно и некоторое время они даже поддерживали подобие дружеских отношений, пока она не исчезла из круга его общения. И вот неожиданная встреча.
Марина умело поспособствовала заключению контракта между своей фирмой и холдингом Амирхановых на выгодных для Рустама условиях и после подписания всех бумаг, он пригласил её на обед. Тет-а-тет они обсудили все подводные камни заключённого контракта, поговорили, даже посмеялись над прошлым. С Мариной Рустаму было легко, он даже на некоторое время отвлёкся от навалившейся рутины. Но дела не ждали и после обеда сам, лично отвёз Марину в отель, где остановилась их рабочая группа. Вместе с тем он даже не подозревал, что эту встречу, которая для Рустама носила деловой, немного дружеский характер, увидела Милолика.
Опять он окунулся в работу с головой, а когда, наконец, покинул офис, на часах было ближе к полуночи. В который раз остался ночевать в городской квартире, проснулся в пять утра и после спортивной разминки, чашки кофе, вновь поспешил в офис.
Рустам с трудом сдерживался, чтобы не переложить все насущие проблемы на плечи своего зама и послать дядю с его маниакальной дотошностью куда подальше. Скучал по Милолике и уже не отрицал этого. Хотел её, свою девочку, свою малышку до одури, до того, что только от мысли о ней сводило всё в паху и в штанах появлялась нехилая такая палатка, выдавая его желание.
«Сегодня, маленькая» – с усталой, но предвкушающей улыбкой подумал Рустам, подписав очередной пакет документов и сделав передышку на кофе. – Сегодня я тебя оттрахаю так, что ножки свести не сможешь, а завтра на самолёт и в Италию», – усмехнулся, прикрыв глаза, вспоминая нежные стоны Милолики. Сглотнув, тряхнул головой и отвлёкся на зазвонивший телефон.
***
Милолика, приехав домой, отказалась от обеда и торопливо умчалась в свою комнату. Она просто не могла пересилить себя, заставить хоть раз улыбнуться, что-то кому-то говорить, тем более объяснять. Поэтому сославшись на плохое самочувствие, попросила экономку забрать Людмилку и заняться малышкой.
Закрывшись в ванной и сидя на полу душевой кабины, девушка рыдала, кусала губы до крови, чтобы не закричать от адской, сокрушительной боли, что раздирала душу. Её вера, её чистое, нежное чувство раскалывалось, осыпаясь блестящими осколками с острейшими гранями, причиняя невыносимые страдания.
Когда стемнело, Лика не удержалась – мышкой пробежала по дому в спальню Рустама. Что бы ей сегодня не наговорила незнакомка и, несмотря на то, что Лика сама видела Рустама с другой, она всё ещё продолжала надеяться на чудо. На то, что он не предал её, не остался с той женщиной и что звонившая незнакомка – солгала.
Тёмнота, спальня Рустама и Милолика свернувшись калачиком в кресле, провела в нём всю ночь не в силах сомкнуть глаз, но он так и не пришёл.
Первые признаки рассвета окончательно развеяли крохотные пылинки надежды, оставляя в душе только ледяную пустошь. Лика, пошатываясь как пьяная, придерживаясь по пути за стены, дошла до своей комнаты.
Рухнув на кровать, пустым взглядом уставилась в потолок. Слёз уже не было, только рванное, сбивчивое дыхание да опухшие глаза выдавали бессонную ночь наполненную девичьим страданием.
Уснуть девушка не могла – тоскливые мысли тягуче сменяли одна другую. Лика прекрасно понимала, что не имеет права даже спросить – кто была та женщина? Ведь тогда выяснится, что она как ревнивая жена следила за Рустамом.
«Да даже если спрошу – что я услышу в ответ? Подтверждение того, что он спит с другими? И что я смогу ему сказать? Обвинить его? Да если я это услышу – не смогу, не выдержу! Я позорно разрыдаюсь! Мне никто не обещал взаимности, каких-то чувств и уж тем более верности! Очнись дура! Ты всего лишь кукла! Его прихоть!»
Вспоминалось сказанное ей по телефону незнакомкой, что всё это время у Рустама были любовницы и от мысли, что это правда, девушке хотелось выть раненым животным, кричать, выплёскивая свою боль. Она уже не сомневалась в правдивости слов незнакомки, ведь Рустам очень часто не приезжал ночевать, и Лика знала, что у него есть городская квартира, в которой она ни разу не была.
Терзания, слёзы всё же измотали девушку, и она сама не заметила, как провалилась в тревожный сон, который не принёс ей успокоения. Поднявшись с головной болью, Милолика опять расплакалась. Постоянно напоминая себе про договор, кое-как привела себя в порядок и покинула комнату только для того, чтобы узнать о сестрёнке.
– Что случилось? Ты заболела? – сразу встрепенулась Зейнаб, увидев бледную Милолику.
Девушка, кивнув и узнав, что Людмилка уже давно в детском саду, опять ушла к себе, но сердобольная экономка поспешила следом.
Как же Лике сейчас не хватало мамы! Поплакаться, уткнувшись в её плечо, рассказать всё, что накопилось на душе, услышать её мягкий голос, утешенья и совет. Не было ни единого человека, кому она могла бы сейчас открыться.
От мысли, что может открыться, рассказать всё Зейнаб, Лика отмахнулась сразу же. Она видела, с какой теплотой во взгляде экономка смотрит на Рустама. Как на сына, а не как на работодателя. Она была уверена – в их размолвке, Зейнаб встанет на сторону Рустама. Ну а больше у девушки никого и не было кроме сестёр.
Боясь, что опять разрыдается, Лика молчала и не смогла воспротивиться, когда ей сунули под мышку градусник, попытались напоить горячим бульоном, но когда Зейнаб вознамерилась вызвать врача, сорвалась:
– У меня всё хорошо! Прошу вас – дайте мне немного побыть одной! – в конце, Лика перешла на сиплый шёпот и, чтобы скрыть слёзы, заструившиеся по уже припухшим щёчкам, просто отвернулась к стене. Свернувшись калачиком, всхлипнула, когда экономка накрыла её пледом.
– Поделись со мной, – Зейнаб с тревогой смотрела на девушку, присела рядом, поглаживая её по голове. – Станет легче, – сердце пожилой женщины разрывалось от переживаний за эту девочку, такую чистую, наивную, светлую как ребёнок. – Возможно, я смогу посоветовать, помочь, – приговаривала женщина, но Милолика бесцветным голосом тихо произнесла, не поворачивая головы:
– Мне никто не поможет. Никто. Я сама виновата, во всём.
– Вай, что-то случилось, да?
– Нет, – Милолика всё же села и, понуро опустив голову, прошептала: – Прошу вас – оставьте меня, дайте мне время прийти в себя, побыть одной.
Зейнаб на мгновение приобняла девушку, отпустила её и со словами, что Лика может на неё рассчитывать и вызвать в любой момент, нехотя покинула комнату.
– Мне никто не поможет, – вновь прошептала Милолика, тяжело поднимаясь с кровати. – Сама виновата! Сама поверила в то, чего не могло быть!
Прошла к тумбочке, на которой лежала её сумка, нашарила в ней телефон и, набрав номер, опять побрела к кровати.
– Добрый день, Милолика Ярославна, – ответила ей трубка бодрым голосом помощника Рустама.
– Добрый день, Антон, – Лика, приложив усилия, постаралась, чтобы голос не выдал её состояния. – Я бы хотела, чтобы вы уточнили у Рустама Дамировича сроки нашего договора.
