– Это уже норма, – кивнул и горько усмехнулся Гризов, – если не читать ничего, что заставляет думать, а разговаривать только матом, откуда же молодежь узнает, что русский язык – самый красивый в мире. И что это они должны учить уму-разуму англичан, американцев и китайцев, если потребуется, а не наоборот. Сейчас даже учителя страдают косноязычием. Нормальный русский язык отмирает, он непопулярен. Не в тренде, так сказать. Остается суррогат, заспамленный английскими словами и матом. Ты послушай, как современные маркетологи разговаривают – вот уж где ужас кошмарный.
В этот момент заболтавшемуся Антону случайно наступил на ногу встречный турист. С виду – европеец.
– Сорри! – воскликнул тот, хватая Гризова за руку. – Сорри!
– Ноу проблем, – ответил Антон, продолжая движение.
– Так вот, англосаксы сейчас очень стараются, как и двести лет назад с опиумом для Поднебесной, чтобы весь по-настоящему культурный мир подсел на этот суррогат и начал стремительно тупеть, – развивал он мысль дальше, позабыв про отдавленную ногу. – Их цель: дебилизировать человечество. И лучше языка для этого средства нет. Уже полпланеты прозомбировано, искренне считает английский язык международным и забывает родной. А язык, он же как зеркало души. Каждое слово несет энергетический заряд и культурный код. Перестал петь на родном языке – все, умер.
– Но на английском же поют красиво, – вступилась Маша за любимых исполнителей, – у меня родители «Битлз» очень любили. Я «Дорз» слушала, «Дюран Дюран» и еще много кого. Все ведь на английском поют.
– Вот именно, все сейчас поют на английском. Шведы, немцы, испанцы, индусы и даже русские. Посуди сама, почему все, более культурные народы, должны петь на английском? Потому что шоу-бизнес придумали англосаксы. Они создали систему и хотят на ней зарабатывать. Шоу маст гоу… и так далее. Деньги. Только и всего. Выучить самый простой язык во вселенной и петь на нем примитивные тексты – что может быть легче? Производить и хавать готовое, даже на чужом языке сделанное, всегда дешевле. А чтобы создавать свое-родное, нужна смелость, гордость и любовь. Ну и немного денег, конечно.
Гризов умолк на мгновение, облизал пересохшие губы.
– Есть такая известная пуля: английский существует для того, чтобы петь, – припомнил Антон, рассматривая изгиб Великой Китайской стены, за которым уже пропала группа туристов из России, – французский, пардон, чтобы говорить о любви. А немецкий, чтобы ругаться матом. Только тот, кто ее запустил, позабыл рассказать, что существуют языки гораздо красивее, чем английский. Петь, например, лучше на финском. Хотя бы потому, что в нем есть сдвоенные гласные, и за счет этого он вдвое мелодичнее английского. Послушай как-нибудь.
– Никогда не слышала, – призналась изумленная Маша, – надо будет попробовать.
– Или на испанском. Красиво поют, ребята, от души. Шакира-Шакира! Против французского тоже ничего не имею, – развел руками Антон, всматриваясь вдаль. – Поскольку французы, как и мы, похожи на людей. Они искренне смеются. У них есть тонкий юмор и романтика, знаменитый шарм, чего никогда не было у англосаксов. В общем, на свете масса языков, а весь современный мир заточен под самый простой язык в мире – английский. Язык работорговцев, колонизаторов, насильников, пиратов и торговцев наркотиками.
Маша развела руками, мол, «ничего не поделаешь».
– Куда-то наши запропали, – перевёл разговор на другую тему Гризов, обшарив взглядом запруженную народом стену, – надо бы их догнать. Потом договорим.
И увлёк свою спутницу вперед и вниз. Туда, где стена спускалась по холму, аккуратно повторяя все его изгибы. Людей вокруг было много. Пробираться по самой стене, а также подниматься и спускаться по лестницам из башни в башню было довольно трудно. Многие туристы даже использовали треккинговые палки, словно находились в настоящем горном походе или как минимум занимались скандинавской ходьбой. Только поднявшись на самую высокую точку у последней башни, откуда дорога по стене шла вниз, Гризов разглядел метрах в ста от себя грандиозную фигуру строителя из Москвы, возвышавшуюся над пестрым морем китайских туристов. А рядом с ним девушку-экскурсовода и группу русских путешественников, окруживших ее полукольцом. Валя с сосредоточенным видом пересчитывала всех по головам.
– Похоже, нас потеряли, – указал в их направлении Гризов, – точнее, сейчас потеряют. Заболтались мы с тобой. Надо поторопиться, а то Валя переживать будет.
– Поскакали! – радостно подхватила идею Маша и ринулась вниз по ступенькам, оттолкнув парочку иностранных туристов, преградивших ей дорогу. Прыгая вслед за ней, Гризов услышал бранные слова на специально предназначенном для этого языке, отпущенные туристами из Гамбурга по поводу «этих русских». Немцы моментально распознали в пробегавшей мимо девушке русские корни, что Гризова только повеселило.
«Да, на местных жителей мы не очень похожи, – усмехнулся он, лавируя между низкорослыми, словно хоббиты, китайцами, – не затеряться, сколько ни притворяйся. Хотя есть парадокс, самый высокий житель на планете – китаец
[9]!»
– Валя, мы здесь! – начал кричать и размахивать руками супертурист Иван Конопляный, когда до группы оставалось еще метров пятнадцать. – Мы здесь!
– Слава богу, – выдохнула Валя, увидев подбегавшую пару, – а я-то думала, вы потерялись или еще неизвестно чего.
– Да что с нами может случиться, – усмехнулся Гризов, – тут от края до края – всего семь метров.
– Зато вниз целых десять! – хохотнул жизнерадостный Федор, находившийся в прекрасном настроении, несмотря на то, что выпить ему перед выходом так и не удалось. – Нам только что рассказывали, что здесь по одному любопытному китайцу в день регулярно падает со стены. Вот Валя и распереживалась, вдруг и вас за борт потянуло.
– Будьте спокойны, – соврал Гризов, честно глядя Вале прямо в глаза, – мы люди осторожные, задумчивые и не очень любознательные. Куда нельзя – не полезем. Просто ходим медленно. Обещаю больше не теряться.
– А больше и негде, – объявила Валя, – мы сейчас дойдем до следующей башни и все. Здесь комплекс Хуанъягуань заканчивается. Там спускаемся вниз, а потом по дорожке вдоль стены назад, к отелю. Так быстрее будет. Скоро уже солнце сядет и темнеть начнет.
– Понял, – подтвердил Гризов последние указания, – значит, первая прогулка по Великой стене закончилась.
– Почти. Еще минут двадцать погулять можно. Надеюсь, вам понравилось.
– Очень! – хором подтвердили туристы так громко, что голоса Маши и Антона растворились в них полностью.
Но стоило группе двинуться дальше, как Гризов вновь ухватил девушку за рукав и притормозил. Очень уж ему хотелось еще немного побыть с ней наедине.
– Пусть идут, – проговорил Антон, вновь обнимая Машу за талию, – а мы опять за ними. Так, о чем это я?
