Я прочла несколько писем, и невольно заплакала. Якуб погладил меня по щеке и поцеловал мою руку.
– Продолжай.
«В вишнёвых садах прекрасные соловьи перепрыгивают с ветки на ветку. Но один соловей сидит на одном месте, он ждёт кого-то.
О, соловей! Позволь мне стать той, кого ты ждёшь!
Напои меня вишнёвым нектаром,
Согрей своими пёрышками,
Дай мотыльку сгореть в вишнёвом огне!
Я мотылёк, безнадёжно влюблённый в соловья!
Помани меня к себе, убей одним взмахом крыла, но позволь хотя бы на миг ощутить твоё тепло.
И мне не страшно будет сгореть в огне вишнёвого сада.
И мне не страшно будет попасть в клюв к соловушкам, которые жаждут твоей любви.
Дай сделать хоть глоток из чаши, сотворённой твоей любовью и нежностью.
Спаси меня, соловей! Спаси моё сердце – убей мотылька своей любовью!»
Я не прекращала плакать. Это было последнее письмо, и на него он не дал ответа.
– Якуб, ты спас моё сердце. Теперь мне не страшно будет умереть. Слышишь? Я ощутила твою любовь. Пусть это был лишь миг, но я была счастлива. Якуб!!! Якуб! Якуб…
Нет. Его уже нет. Те глаза, что возбуждали волновали меня одним морганием, навечно застыли.
Якуб… Поляк из Вроцлава. Он так и не рассказал мне, что это за город.
Мой последний день.
Я аккуратно кладу голову Якуба на подушки, собираю все письма обратно в коробку. Слёзы текут по моим щекам, но я не могу кричать. Моё горло, скованное болью, хрипит, но звуков не издаёт. Я встаю и иду к доктору Гжегожу в кабинет. Меня шатает, я держусь за стены. Дверь в сад я не закрыла. Я подхожу к кабинету доктора, но боюсь. Не знаю чего.
Чего мне бояться теперь? Всё закончилось. Мой мир исчез.
Я открываю дверь.
– Якуб скончался.
Это всё, что я могу произнести. Я падаю на пол и теряю над собой контроль.
Я просыпаюсь в своей комнате. Ираида сидит рядом. Она тыкает мне в нос ватой с нашатырём. Я уже очнулась, зачем так тыкать?
– Я в порядке, Ираида. Я очень печалюсь, мне тяжело, но скоро мне станет легче. Я переборю эту боль.
–Ты уверена, Ева? Может, позвать нашего доктора Гжегожа?
– Нет, не тревожьте его моими проблемами. Лучше передайте ему, чтобы он подготовил всё к похоронам как надо. И скажите, что я тоже поеду. Хочу попрощаться.
Я лежу в своей комнате. Анна ходит туда сюда, но со мной не говорит. Наступил вечер. Ночь. Утро.
Я лежу в своей постели. Я не хочу выходить от сюда. Время тянется очень долго. Мне плохо. Мне больно. Мне хочется рыдать, но я пытаюсь держаться.
Я вспоминаю Якуба.
Я тихо плачу.
Время летит, а я не встаю с кровати, не ем, лишь пью чай. Мятный, с лавандой. Я сплю днём, ночью тихо плачу. Наступило утро. Я поднимаюсь с постели и достаю платье. Из парчи. С золотыми тюльпанами на чёрном фоне. Я надеваю его. Расчёсываюсь. Укладываю волосы в высокую причёску. Беру косметику, что у меня была, и которой я воспользовалась лишь однажды. Крашу глаза, губы. Беру письма, которые писала Якубу.
Решаю проверить свою записку, всё ли я написала, ничего ли не упустила.
«Я не просила никого о любви, но она пришла в мою жизнь. Он стал моей единственной радостью. Я любила Его, искренне и безвозмездно. Я очень печальна от того, что не сказала Ему, как сильно я Его любила. И я чувствую вину, за то, что не сказала Ему о своих планах. Доктор Гжегож, я прочла книгу вашего отца. Это хорошая книга, прекрасная и трудная работа, и, кстати, весьма успешная. Но, к сожалению, или к счастью, я не нашла в ней ничего полезного. Это говорит лишь о том, что моё сознание не воспринимает слова вашего отца, а не о том, что книга плохая. Она очень хорошая, правда.
Я не знаю, что будет со мной после смерти. Существует ли Рай или Ад, Бог, Ангелы, но я очень надеюсь встретить Якуба. А ещё своего отца.
Но знайте, что даже если бы и Он и я были бы нормальными людьми, не имеющих проблем, я всё равно бы умерла, когда не стало бы Якуба.
В этот раз я умираю не потому что хочу умереть. И не потому что у меня эмоциональный всплеск. И не потому что я устала от жизни…
Какие ещё там бывают отговорки у самоубийц?
Я умираю, потому что умер тот мир, в котором я жила. Якуб был центром этого мира, его основой, его ядром.
У меня никогда не было особого смысла жить, но с тех пор, как я встретила Якуба, я обрела гораздо большее, чем смысл жизни. Я обрела себя. Обрела саму жизнь. Обрела любовь.
Я в безысходности. Это похоже на то, когда ты живёшь-живёшь в своём родном доме, а кто-то или что-то приходит и выселяет тебя, попутно разрушая твой дом, и тебе некуда идти, ты больше нигде не нужен.
Или на то, когда соловьи, соловушки и мотыльки кружат в вишнёвом саду, а кто-то приходит и вырубает этот сад. Вырывает деревья с корнем. И соловью и мотыльку больше некуда лететь, у них больше нет того прекрасного сада, в котором они ежесекундно любовались друг другом.
Я прошу Вас, доктор Гжегож, передать моей маме такие слова:
Мама, прости меня. Я должна это сделать. Ты всегда боролась со мной, за мою жизнь, отнимала у меня возможность прекратить существование. Я часто злилась на тебя, думала, что ты ненавидишь меня за всё, что я делала. Но сейчас я понимаю, что ты очень любила меня, а я очень люблю тебя.
Я очень люблю тебя, мамочка. Позволь мне это сделать, пожалуйста. И пожалуйста, не печалься очень долго. Я передам «Привет» папе, даже если ты этого не хочешь. Ведь папа очень любил тебя. Больше тебя он любил только меня. Прости меня, но не плач. Радуйся! Твоя дочь наконец-то обрела счастье и покой. Я ухожу со спокойной душой. Я любила, до безумия, и так же была любима. Молись, если Бог всё-таки есть, что бы мы встретились с Якубом. Ты не знала Его, но поверь – Он был прекрасным человеком. Помолись и за Него.
Я прошу похоронить меня вместе с этими письмами, которые лежат рядом с эти письмом. Также, я прошу похоронить меня вместе с Якубом. Похороните меня именно в этом платье.
Мы мечтали с Якубом о Франции…
Положите в гроб фото, которое приложено к письмам. Такое же я положу Якубу. А ещё положите мне чай. Тот самый, который Ираида заваривала мне. Тот, который вы, доктор Гжегож, привезли из Франции, когда были там вместе с Якубом.
Если бы Он просто исчез из моей жизни, я может даже смогла бы с этим жить. Мне стоило бы жить хотя бы для того, чтобы каждый день ждать Его возвращения. Но Якуб умер. Но я уверена, Он знал, что я люблю Его, и умер со спокойной душой.
