Пока я злорадствовала по поводу чужого бюджета, из-за спины донесся звук отодвигаемых стульев. Единственный раз я рискнула обернуться, чтобы удостовериться – Антонов с подчиненным покидали заведение. Я тут же принялась набирать Макса, не доверив сообщению столь чрезвычайно важной информации.
– Шухер, они уходят, – нервно прошипела я в трубку.
– Понял, жди нас, – скомандовал Ковальский, и мне ничего не оставалось кроме как склониться пониже над салатом в попытке прикрыть волосами физиономию, ибо путь к выходу у наших противников был только один – мимо моего столика.
Лучше конечно мне сразу было уйти в туалет, но, как говорится, дорога ложка к обеду. Антонов спокойно прошел мимо меня, видимо его на тот момент молодые женщины не шибко интересовали, «безопасник» же одарил весьма внимательным и оттого нервирующим взглядом. Я продолжила жевать, стараясь по возможности под этими «рентгенами» не подавиться.
Спокойно выдохнуть я смогла только когда услышала в трубке голос Макса, который поведал, что «они разъехались, и можно выходить». Мужчины уже ждали в попутке, а я мимоходом задалась вопросом, как они так легко ловят частников в эпоху разномастных такси-приложений. Не то чтобы я была этим фактом недовольна: чем меньше у случайных извозчиков будет о нас сведений, тем лучше.
Я села сзади рядом с Максимом, который меня приобнял и шепнул, что все отлично, документы наконец-то у нас. Серега сверкал довольным взглядом с переднего сиденья. Пришлось уткнуться носом в плечо блондина и изо всех сил сдерживать слезы радости и облегчения. Никогда бы такого представить не смогла, но Ковальский вдруг стал гладить меня по волосам, пришлось пригрозить, что окончательно разревусь. Макс усмехнулся и покрепче прижал меня к себе.
Из машины мы вышли у ближайшей станции метро, Серега раздал всем жетоны. Подозреваю, что после того облома с Боровцевым, Серый теперь без них из дома ни ногой. О подозрениях я конечно смолчала, не хватало еще ранить хрупкое мужское самолюбие, тем более в такой-то знаменательный момент. Мы немного поплутали по городу, как я поняла, заметая следы, а потом разъехались кто куда: Серега отправился домой, а мы с Ковальским – в мою квартиру, потому как ходить в одном и том же который день я категорически отказалась. О встрече с Басковым договорились на следующий день, благо Седой мне оставил собственный номер.
Так что сегодняшний вечер мог считаться свободным от забот и всяких там расследований, которые вымотали меня не хуже, чем три года работы без отпуска, после чего отец буквально силой отправил меня на месяц в Испанию. Отличный то выдался месяц, кстати.
* * *
Мы с Максом валялись на диване в гостиной, я рассеянно водила пальцем по его груди и животу и никак не могла взять в толк, почему же потратила столько времени рядом с Евгешей, хотя определенно того не любила. Да, сначала это было круто встречаться с собственным преподом по экономике, да когда-то он был «ого-го», и внимание такого мужчины мне льстило, но с годами Аверин не стал лучше, да и любовь, следуя принципу «стерпится-слюбится», не появилась. Так что теперь мне оставалось жалеть о потраченном впустую времени и о собственном нежелании уделять внимание чему-либо помимо работы. Я тяжко вздохнула.
– О чем задумалась? – тут же отреагировал Макс.
– О том, что даже немножко рада тому, что Аверин меня подставил.
– А-а-а, – правильно понял меня блондин и покрепче стиснул. – Ну да, я ему тоже весьма благодарен. Хотя, вообще, я считаю, что все это – тебе кара небесная за многолетнюю связь с женатым мужчиной.
– Нам бы с Басковым для начала разобраться, – тактично ушла я от темы. – Как бы ты на его месте поступил?
– Понятия не имею, – потер переносицу Макс. – Эти документы повидало уже столько народу, что избавляться ото всех чревато, да и… – он запнулся, подбирая нужное слово, – муторно что ли.
Я прикинула, что о них знает как минимум семь человек: мы втроем, Евгеша, Антонов, его «безопасник» и Боровцев, – и была вынуждена согласиться с Ковальским. Вряд ли Павел Анатольевич возьмется косить неугодный народ направо-налево.
– Тогда он должен подцепить нас чем-то другим. Что-то типа компромата за компромат, так чтобы быть уверенным, что мы ему в будущем проблем не доставим. Не думаю, что он одними угрозами ограничится.
– Возможно так и будет. Жизнь бывает в такой угол загоняет, что люди на все готовы, за любую соломинку зацепятся, лишь бы выбраться, не взирая на последствия. Так что на слово я бы тоже абы кому не поверил.
– А у тебя есть в прошлом какие-то темные делишки? – поинтересовалась я.
– Думаю, можно что-нибудь придумать, – хмыкнул Ковальский и с прищуром посмотрел на меня:
– А у тебя?
Я протяжно вздохнула.
– Помимо пары-тройки неуплаченных налогов и порочащей связи с женатым мужчиной? Ничего такого, что могло бы всерьез понравиться Баскову.
Макс заржал:
– Ты ж моя праведница.
– Знаешь, что, Ковальский? То, что мы с тобой последние дни так ладим, еще не значит, что я не решусь выставить тебя за дверь, – высказалась я и тут же пожалела: а ну как действительно уйдет. Но сказанного, к сожалению, не воротишь.
– Послал же Бог женщину, – вместо этого простонал Макс. – Хорошо хоть есть у нас безотказный способ угомонить тебя, – и в самом деле воспользовался этим способом.
В общем, занятие на весь вечер мы себе обеспечили, так что мандражировать перед решающей встречей с Басковым не пришлось. Уснула я тоже быстро – уставший организм требовал отдыха и тревожные мысли предпочел оставить на потом. Зато с утра я прочувствовала душевную смуту на все сто. Беспокойный мозг, привыкший прорабатывать уйму вариантов, изматывал мыслями на тему: «а что, если». А что, если Басков то, а что, если Басков это… И так по кругу до бесконечности. В конце концов, я додумалась до того, что Басков сам организует на меня компромат, заставив кого-нибудь убить или поучаствовать в порно. И что из этого теоретически предпочесть, решить было трудно. Я даже позавидовала остальным участникам в том, что у них-то уж точно не предвидится проблем с темными пятнами в прошлом.
Так как времени на вчерашний максовский способ особо не было, приходилось терпеть. Уже в третий раз, сжав зубы, я перекрашивала ресницы – ресницы слипались и никак не желали выглядеть хотя бы нормально. Зубы начали ныть, глаза покраснели от умываний и накатывающей злобы. Макс маячил в зеркале и явно забавлялся чужими трудностями. Под очередной смешок я не выдержала и швырнула в него тушью.
– Полегче, Регинка, я ведь и отлупить за такое могу, – предупредил он.
– Ты не посмеешь.
– А ты испытай меня, дорогая, – Макс сложил руки на груди и поднял одну бровь.
В него тут же полетела расческа – ибо нефиг женщину на взводе провоцировать. Гад увернулся и в один прыжок настиг меня, повалил на пол, лицом вниз, и задрал подол халата.
