Пока Ковальский приговаривал оладьи, я чуть было не прослезилась от умиленья, видя с каким аппетитом тот расправляется с моей стряпней. Хотя, если честно признаться, подгорелых экземпляров вышло на порядок больше, чем нормальных.
Расстались мы возле подъезда. Макс усадил меня в «Вольво», а сам в кои-то веки отправился на работу. Большую часть дороги до консультации я боролась со слезами и вспоминала наш разговор.
– Не нравится мне все это, Регинка, – признался Максим и стиснул меня в объятиях.
Сказать было нечего, я лишь согласно вздохнула.
– Может возьмем и свалим отсюда? – продолжил он. – Работать я откуда угодно смогу, был бы компьютер, а ты ко мне пойдешь. Какая тебе разница, что считать: одежду или килобайты?
Я еще раз вздохнула.
– Родители-то тут останутся…
– Значит нет?
Я мотнула головой и прижалась лбом к его подбородку. Настаивать дальше Макс не стал.
С тяжелым сердцем я вошла в двери клиники. Врач, которого подобрал мне Басков, работал в отнюдь не дешевом частном заведении, так что за прием еще пришлось заплатить. Надеюсь, мои визиты сюда не продлятся долго, ибо категорически не люблю тратить деньги впустую.
Неоспоримым плюсом было то, что меня уже ждали, а очередей к кабинетам не было и в помине. Увидев меня, доктор, представительный мужчина средних лет с черной бородкой, отослал медсестру с каким-то поручением. Сам же принялся за дело. Заполнил карту, померил давление, вес, живот. Спросил про последние критические дни до отъезда Аверина, чем, признаться поставил в тупик. Пришлось лезть в телефон, смотреть в календарь и прикидывать, когда у нас с ним случился «последний раз». Выходило, что три месяца назад. Эскулап что-то посчитал у себя и объявил:
– Поздравляю, вы на пятнадцатой неделе беременности, второй, самый спокойный семестр. Токсикоза уже нет, плод достиг порядка десяти сантиметров и веса примерно в пятьдесят грамм. Советую начинать носить более свободную одежду, потому как у многих женщин в этот период уже начинает расти живот. Анализы вам никакие сдавать не надо, я сам все вклею в карту. Следующая явка через две недели.
Я ошалело кивала в такт словам мужчины и пыталась вычленить и запомнить главное: пятнадцатая неделя, растет живот, свободная одежда…
Выходила из клиники я все в том же состоянии аффекта, и видимо только этим объяснялось решение вдруг съездить навестить маму. Одна в квартире я сейчас бы точно находиться не смогла. Мама встретила с распростертыми объятиями и явным предвкушением разговора по душам. Ну как по душам, для нее-то безусловно да, а вот для меня это скорее будет напоминать допрос с пристрастием, а также кучу советов – установок к действию. Естественно в основном по поводу того, как побыстрее и надежнее захомутать столь выдающегося представителя противоположного пола, как Ковальский. Ибо еще пара лет, и мне уже придется мечтать хоть о каком-нибудь. Последнее время общение с мамой отчего-то давалось мне с трудом. Особенно после того, как младшая сестра уехала в другой город и вышла замуж. Хотя раньше, пока я оправдывала все возложенные на первенца надежды, все было иначе.
В общем, вышло так, как я и предполагала. Цвет моего лица маме не понравился прямо с порога, о чем она тут же поспешила сообщить. Я сдержала ухмылку, ибо по сравнению со вчерашним я выглядела как Золушка на балу. Боюсь только еще чуть-чуть, и принцесса превратится в тыкву. От предложенного чая с диетическим печеньем отказываться не стала.
– Скоро отец придет, сядем ужинать нормально, – пояснила мама.
Я неопределенно пожала плечами и взялась за пятую по счету ракушку под неодобрительным взглядом родительницы. Но не говорить же ей было, какой силы у меня сейчас стресс. Воспримет еще на свой счет.
Отец явился, как и было обещано, в половину седьмого. Бодрый, в хорошем настроении, сначала чмокнул жену, а потом со словами «какой хороший сюрприз» – меня. Втроем мы проследовали в столовую, где мы с мамой принялись накрывать на стол, отец рассказывал, как идут дела на работе. После того, как я уронила весь хлеб и разбила тарелку, родители сочли за благо усадить неловкую дочь на диван, подальше от ценных предметов. Мамины глаза-рентгены, казалось, прожигали насквозь, и я уже чуяла неминуемый разговор по душам. Папа, кажется, никаких странностей за мной не углядел и продолжал делиться новостями.
– Собираешься куда-нибудь слетать, пока отпуск не закончился? – поинтересовалась мама, накладывая мне ребрышки.
– Пока не знаю.
– А Максим? Могли бы съездить куда-нибудь вместе.
«Ага, уже съездили…», – подумала с горечью.
– Женя, – прервал ее отец.
– А что? Могла бы проявить инициативу, нечего стесняться.
– Думаю, они сами разберутся.
Я согласно промычала с косточкой во рту. А что, и вкусно, и от неудобных разговоров избавляет. Мать горестно вздохнула, по всей видимости, формируя в уме очередные аргументы. На счастье, зазвонил мой телефон. Я быстренько избавилась от мосла и сняла трубку. На том конце оказался Седой, но я все равно была рада.
– Добрый вечер, Регина. Через полчаса вас ждут в ресторане, машина внизу.
– Еще раз, что, простите?
– Спускайтесь вниз, – после краткого вздоха пояснил собеседник, – там вас ждут. Все подробности объяснят по пути в ресторан. Вы все поняли?
– Да, поняла, – растерянно успела ответить я до того, как он повесил трубку.
После пришла к двум выводам: похоже за мной действительно следят, раз знают, где я, и десерт придется есть уже в другом месте. Постаралась принять как можно более невозмутимый вид и сообщила родителям, что меня уже ждут. Мама тут же пришла к выводу, что спешу я к Ковальскому, а так как я и сама была не в курсе, кто меня так нетерпеливо ждет, разочаровывать близкого человека не стала.
– Поговори с ним о поездке, – напутствовала она меня на прощание, выглядя при этом донельзя заговорчески.
Внизу, к моему огромному счастью, ждал Серый. Я с визгом бросилась другу на шею. Со всей этой нервотрепкой складывалось ощущение, что не виделись мы вечность. Да и, если честно, успела я уже привыкнуть к нашей слаженной тройке, так что, отправляясь в клинику сегодня днем, чувствовала себя до обидного одиноко и разнесчастно.
– Ну все, хорош обжиматься, – отлепил меня от себя Серега. – Не хватало еще, чтобы маман твоя нас засекла…
– А, – легкомысленно отмахнулась я. – У родителей окна на другую сторону выходят, – и полезла в ставший практически родным «Гелендваген».
Рядом с крепким плечом Сереги все снова стало восприниматься как увлекательное, хотя порой и опасное, приключение. Почему-то вместе с ним и Ковальским я чувствовала, что плохого с нами случиться ну никак не может.
Пока ехали в ресторан, Серый ввел меня в курс дела. Встреча у меня намечалась с неким Самойловым Олегом Петровичем, давним, но далеко не основным, конкурентом Евгеши, иначе я о нем хоть раз бы слышала. Именно этот человек будет разыгрывать из себя твердое плечо, пришедшее беременной женщине на помощь в трудную минуту, и обещать руководить бизнесом Аверина со всей душой и чистой совестью. Похоже, грядут для самолюбия бывшего любовничка тяжелые испытания. К слову, в причины, побудившие Олега Петровича на содействие, нас никто не посветил. Но у Баскова, как я уже усвоила, свои методы… И даже думать о них, не то что – знать, противно. И грязно.
