Татьяна внимательно осмотрела меня и, видимо, сделав для себя какой-то вывод, спросила:
– Ты еще не знаешь, да?
– О чем?
– Что Андрей Борисович этот вроде как из-за нее с собой покончил? Точнее из-за ее предстоящей свадьбы с Соболевым.
Хоть, по словам Егора, руководство и старалось по максимуму скрыть от народа что же на самом деле произошло и придерживаться версии безобидной смерти от сердечной недостаточности, его, то есть народ, на мякине не проведешь. Оказывается, на втором этаже считают, что Шуйский покончил с собой. И я уверена, что это не единственная версия, гуляющая среди «посвященных».
– При чем тут Регина? – не поняла я. – Характер у нее, конечно, не сахар, но вряд ли она могла кого-то так достать, что человек решился свести счеты с жизнью.
– Маша, ты неисправима. – покачала головой девушка. – У нас всем давно известно было, что он с ума сходил по нашей красавице, чуть ли не молился на нее, а она под стать внешности холодной оказалась и замечать бедолагу и его ухаживания даже не желала.
– Регина? – переспросила я, так как не могла понять, как кто-то, кто ее долго знал, мог влюбиться в сестрицу.
Она, конечно, внешностью очень даже получилась, но ведь характер никуда не денешь. А Шуйский показался мне достаточно здравомыслящим дядькой.
– У тебя есть еще одна сестра есть? Ясное дело, я о Регине и ее предполагаемой свадьбе. – подтвердила, что мне не послышалось, Татьяна.
Они еще и про свадьбу все знают – не производство модной одежды, а деревня какая-то!
– Ну и Санта-Барбару вы тут развели. – покачала я головой.
– Слухами земля полнится, вот народ и сделал выводы. – пожала плечом знакомая.
– А ты значит хочешь заполучить информацию почти из первых уст?
– И ты не можешь меня за это обвинять. – повела плечиком одноклассница, признавая наличие злого умысла.
– К сожалению, ничем не могу тебя порадовать. – развела я руками. – В сердечных делах родной сестры я несведуща настолько же, насколько и в квантовой физике.
– Жаль. Горячие сплетни всегда в цене.
После того, как выведать подробности о личной жизни начальства не получилось, интерес к болтовне у Таньки заметно поугас, и допивали кофе мы уже в молчании, тем не менее, дружеском.
Посему растягивать посиделки я не стала и, покончив с ароматным на удивление напитком, попросила проводить до выхода из отдела, сославшись на дела. Прощаясь с девушкой у матовых дверей, я поняла, что правильно поступила, не постеснявшись и попросив показать обратную дорогу, хоть и пришлось выслушать по этому поводу парочку подколок. Но это лучше, чем тыкаться на потеху народу во все двери, как слепой котенок. К тому же до Егора в плане шуточек ей еще расти и расти, и мой закаленный усилиями Соболева дух так легко не пробить.
Вернувшись в приемную сестры, от суровой секретарши я узнала, что Егор Станиславович еще не возвращался, а Регина Аркадьевна в переговорной беседует со следователем, так что я могу, если пожелаю, подождать их тут.
Так как после посещения PR-отдела ни кофе, ни чая я не хотела, хозяйка приемной с видимым облегчением предложила присесть на диван для посетителей, что я и сделала.
Стараясь особо не скрипеть кожаным сиденьем, дабы не отвлекать даму лишний раз от работы и не навлекать на себя ее недовольство, я чинно, как и подобает дочери главного начальника, расположилась в углу и стала бегать глазами по кабинету, ища чем бы себя занять.
Серьезные печатные издания, что в ассортименте были разложены на журнальном столике, я сразу проигнорировала, как бесполезные в плане развлечений, есть, пить не хотелось, так что пришлось себя занимать с помощью мобильного интернета, так старательно сейчас рекламируемого операторами.
Звук на телефоне я отключила после весьма красноречивого взгляда, которым одарила меня из-под очков Регинкина помощница.
К тому времени, как я излазила все возможные ресурсы и социальные сети, а от заряда батареи осталось всего-навсего девятнадцать процентов, прошло уже полтора часа, но ни сестра, ни ее жених возвращаться не собирались. Даже серьезная и ответственная Регинкина помощница от безделья начала поклевывать носом.
Дальше сидеть на одном месте я просто физически не могла и решила сходить пройтись, заодно и секретарше дать отдохнуть от своего удручающего присутствия. А то как бы она в депрессию не впала от столь малоприятного, но вынужденного соседства. Хотя нет, на подобную работу без должной стрессоустойчивости не возьмут, мало ли кто к сестрице в приемную приходит.
Покидая кабинет, узницей которого так и осталась мадам референт, я почувствовала, как ее взгляд буквально прожигает осуждением голую кожу, так неуместно выставленную напоказ из выреза на спине. Чтобы скинуть неприятное ощущение, пришлось передернуть плечами, после того, как раздался негромкий щелчок, подтверждающий, что дверь в приемную закрыта, и бдительное око секретарши, которой больше бы пошло быть наставницей высоконравственных барышень, меня не настигнет.
В начальственном коридоре, на контрасте с отделом маркетинга, стояла приятная уху тишина, никто не суетился и не рябил перед глазами, спеша по многочисленным поручениям, которые, сколько бы ты их не переделал, никогда не заканчиваются.
На руководственном этаже было спокойно, можно даже сказать статично, и двери в приемные кабинетов были, несмотря на летний зной, плотно закрыты. Хотя в здании было прохладно – очевидно, сплит-система работает как надо.
Особо идей куда податься в абсолютно чужой обстановке не было, и, приняв самое примитивное, на мой взгляд, решение, я направилась в уборную.
«Дожили, уже походом в туалет себя развлекаю» – посетовала я пустому коридору.
В уборной, как и на всем этаже царила пустота. «Молодцы люди, не отлынивают от работы, хоть и начальство не на месте» – отметила я дисциплинированность персонала.
Оглядевшись, я оценила обстановочку – светло-зеленый кафель на стенах и коричневый на полу радовали глаз, впрочем, как и современная и идеально чистая сантехника и зеркало во всю стену.
«А вот это я бы на их месте убрала,» – подумала я, вертясь перед зеркалом – «не ровен час, пришедшая сюда сугубо по делу женщина не справится с искушением и зависнет на неопределенное время. Хотя, представить за этим делом Регинкину секретаршу, например, не сможет даже самый отчаянный фантазер».
Придя к выводу, что дольше пялиться на свое отражение уже становится неприличным, да и толку от этого занятия ноль, я решила все-таки воспользоваться помещением по назначению, раз уж пришла.
Только я закрыла дверь кабинки на замок, как услышала звук открывающейся двери и чей-то диалог, раздававшийся на все помещение, так что не подслушать говоривших я при всем своем желании не могла. А выйти и спугнуть говоривших я почему-то постеснялась. Уж лучше пережду в кабинке, пока они не уйдут, да и какое-никакое развлечение.
