– Думаешь, никто не догадается? – произнес довольно-таки глубокий и слегка томный женский голос.
– Не должны. Было бы гораздо хуже, если бы мы ничего не предприняли. – мужской голос звучал уверенно и твердо. – Тем более сейчас всем не до нас с тобой.
Служебный роман скрывают что ли? Стало сразу же любопытно что такого можно предпринять, чтобы утаить от коллектива совсем не рабочие отношения. Но в одном мужчина прав – в данной ситуации с непонятным отравлением новость об их интрижке вряд ли сможет кого заинтересовать.
– И все равно, мне как-то не спокойно. – видимо слова мужчины не смогли до конца убедить беспокойную любовницу.
Я даже представила, как она кладет руку на пухлую грудь, произнося последнюю фразу, причем грудь должна быть упакована в нехилый вырез.
– Просто веди себя как обычно и не дергайся, тогда на нас и не подумают. – уговаривал свою даму Ромео.
А у меня перед глазами встал его мужественный образ, закрывающий свою даму ото всех бед и нежно проводящий пальцами по ее щеке.
На этом я приказала себе прекратить фантазировать и издеваться над чужими отношениями. Тем более, что эти двое стали говорить гораздо тише и, пошептавшись еще немного, отправились восвояси, а мне так и осталось неизвестно, пришли ли они к какому-нибудь общему выводу.
Уже при выходе из помещения я столкнулась с эффектной брюнеткой за сорок в изумрудном брючном костюме, которая внимательно осмотрела меня и почему-то поздоровалась, обратившись по имени-отчеству. По ее виду становилось понятно, что, хоть дама и борется с подступающей старостью всеми силами, возраст неумолимо берет свое – к аппетитному местами, не удивлюсь, если благодаря операциям, телу прилагались сухощавые руки и лицо с тонкой тусклой кожей.
Я, хотя и удивилась неожиданному приветствию, в ответ кивнула. Мало ли кто меня знает, все-таки мои ближайшие родственники тут не последние люди. Так что выкинув из головы яркую неминуемо увядающую брюнетку и ее приветствие, я направилась обратно в заточение.
«А все-таки и на этом этаже страсти кипят», – думала я удовлетворенно по пути назад – «только, чтобы их увидеть, нужно как следует присмотреться. Или оказаться в нужное время в нужном месте».
Причудливый узор на полу, выполненный под серый мрамор, мелькал под ногами и, как ни странно, красиво сочетался с моим ярко-желтым педикюром. Поэтому, по пути назад я, можно сказать, получила эстетическое наслаждение.
В приемной сестры референт работала так, будто выпила живой воды или нашла где-то второе дыхание, видимо мое отсутствие и полученная передышка благотворно сказались на рабочем настрое дамочки, но все хорошее, как известно, имеет свойство заканчиваться.
Не успела я дойти до набившего оскомину дивана, как секретарь коснулась тонким пальчиком кнопки на переговорном устройстве, которое в ответ негромко щелкнуло и что-то прошипело, и подобострастно пропела:
– Егор Станиславович, вы просили доложить, когда вернется Мария Аркадьевна.
«Ага, заложить» – так и чесался язык поправить угодливую дамочку. Кажется, Регинкин жених ей пришелся по нраву настолько же, насколько и сама начальница.
Но достичь дивана мне так и не удалось, потому как двустворчатые двери сестринской обители распахнулись с такой силой и грохотом, будто открывали их при помощи стенобитного орудия, не иначе.
А буквально через мгновение мой локоть оказался в тисках Егоровой хватки, – вот уж пальцы-плоскогубцы! – и Егор Станиславович с бешеным видом уволок меня внутрь кабинета неизвестно с какой целью, точно паук не ждущую от жизни подвоха муху-цокотуху. Только вот комарика, чтобы было кому спасти несчастную, сценарием у нас не предусмотрено.
Бедная секретарша так и осталась растерянно сидеть с уже почти побелевшим пальцем на кнопке селектора, ну или как там эта штука называется, видимо переосмысляя свое хорошее расположение к будущему мужу руководительницы.
– Ты хоть понимаешь, что ты творишь? – взревел Соболев, протащив меня чуть ли не через весь Регинкин кабинет и, наконец, отцепился от моей руки у самого рабочего стола, что стоял почти вплотную к дальней стене.
Сестры, кстати, в кабинете так и не было.
Я потерла пострадавшее место – скорее всего без синяка не обойдется – и, пытаясь намекнуть на неуместность подобной реакции со стороны мужчины, уточнила:
– Хожу в туалет? – мой голос был спокоен и арктически холоден.
– Двадцать минут? – не остался в долгу мужчина.
– Ну и что. Я, блин, долбаных два часа провела на диване в приемной под бдительным оком секретарши. – мое спокойствие растаяло в один миг, как пломбир в июле, и я перешла в наступление. – Я отсидела себе весь зад и вскипятила мозг! – я начала тыкать пальцем в грудь наглеца в такт каждому слову, а так как он был значительно выше, смотрела я на мужчину весь диалог исподлобья. – Поэтому уж прости, что я не придумала ничего разнообразнее и креативнее, чем прогуляться хотя бы до уборной. И, кстати, я тебе не верная комнатная собачонка, чтобы сидеть там, где сказано.
– А то, что тут совсем недавно человек от передоза умер, тебя совсем не смущает? – обхватил он мой палец, но уже не так крепко, как пострадавший локоть.
Боевой пыл потихоньку начал отступать, как будто испугавшись тепла Соболевской ладони.
– Нет, не смущает. Я всякую фигню не распространяю. – огрызнулась я, отводя глаза. – И вообще, я не понимаю, с какой стати ты так распереживался!
– Да потому что я взял тебя под свою ответственность, а, вернувшись, узнал, что ты уже десять минут как ушла неизвестно в каком направлении. – пояснил мужчина, так же, как и я, он был уже почти спокоен.
– А позвонить никак? – я все равно отказывалась признавать обоснованность его претензий.
– Представляешь, я звонил, абонент вне зоны доступа.
Чтобы выяснить на чьей же стороне в этот раз справедливость, пришлось освободить свой палец, который я до сих пор так и не удосужилась достать из хватки Егора, и вытащить сотовый из сумочки. Соболев не пододвинулся ни на миллиметр и, нервируя близким присутствием, наблюдал за моими манипуляциями. Аппарат оказался действительно в авиарежиме, который я забыла выключить после того, как проснулась. Похоже, я и в правду накосячила.
– Упс. – пробормотала я, исправляя оплошность с телефоном.
– Если ты не хочешь, чтобы мы с тобой все время были неразлучны, как те самые попугайчики, в том числе и ночью, советую навсегда забыть, где у тебя в мобильном включается авиарежим. – вкрадчиво произнес он мне на ухо, от чего по шее у меня пробежала стая мурашек, а волоски встали дыбом.
– У вас тут мутные дела творятся, так что согласись, что я вполне резонно о тебе беспокоюсь. – уже выпрямившись, договорил мужчина.
Справедливость его претензий заставила скривиться, как внушительный кусок лимона. Дальше я отстаивать свои права и свободы благоразумно не стала.
