Книга Семейный бизнес. От перемены мест…, страница 40. Автор книги Ксения Руднева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Семейный бизнес. От перемены мест…»

Cтраница 40

– Ну вот и все! – торжественно произнес дедуля и взял со стола голубой пузырек, похожий на те, в которых парфюмеры хранят эфирные масла. Оглядев его и откупорив крышку, он принюхался к содержимому, блаженно закрыл глаза, будто оттуда на самом деле дивно пахло, и продолжил: – Еще пара минут в запасе… Прекрасный вечер я выбрал, чтобы покинуть этот мир, не так ли? Никогда не был тем, кто покорно ждет, когда кто-то или что-то решит его судьбу. Всю жизнь выбирал свой путь сам, и, как видите, смог преуспеть и добиться успеха. Да, я многого достиг, но уходить мне отнюдь не жаль: мое дело будет жить в надежных руках сына, а дочь будет отомщена и душа ее наконец упокоится с миром…

Прямо на моих глазах разворачивался какой-то театр абсурда, на главную роль в котором я согласия не давала и вряд ли бы когда-нибудь дала. Блондин стоял по левую руку от отца и безмолвно разглядывал пол. Машков старший встрепенулся, выдохнул и одним движением опрокинул в себя содержимое пузырька.

– Пора, – кивнул он сыну и блаженно улыбаясь развалился на кушетке.

Машков-младший схватил стоявшую в углу канистру, на которую я поначалу не обратила внимания, и отвинтил крышку. В нос ударил резкий запах чего-то горючего. Блондин принялся методично поливать пространство вокруг меня. Когда он приблизился вплотную, я выпрямилась, схватила его свободной рукой за рубашку и прошептала:

– Пожалуйста, не надо, – я с мольбой уставилась в его глаза, призывая, пока еще не поздно, очнуться и передумать.

– Заткнись, – процедил он сквозь зубы и вырвался из моей хватки. Не удивлюсь, если бы в тот момент в моей руке остался клок ткани – с такой силой я в него вцепилась.

Меня затрясло еще сильнее. Чтобы не заголосить как деревенская баба, пришлось кусать до крови собственный кулак. От металлического привкуса во рту меня замутило еще сильнее, и недавний ужин все-таки вышел на свободу. Благо я успела раздвинуть колени. Похоже последнее, что я запомню, будут брызги собственной рвоты на парадных туфлях. Ох, не зря сведущие люди в гостях у врагов не едят…

У соседнего окна раздался звук чиркающей спички, и блондин картинным жестом кинул ее аккурат на занавеску. А затем без слов покинул помещение, прикрыв за собой дверь. Дедуля к тому времени валялся уже без сознания, и я была единственная, кто смотрел, как занимается пламя, пожирая римские шторы, переходя на мебель, до которой было способно дотянуться, как чернеет наборный паркет, и как дым стелется под потолком.

Искусанный в мясо кулак уже не помогал, и я принялась орать во все горло и биться в наручнике, точно зверь, волею судьбы попавший в силки. Последним воспоминанием перед тем, как нырнуть в пустоту, стал странный шум за дверью.


Первым делом пришло понимание того, что я лежу. Глаза открываться категорически не желали, но я старалась вернуть над ними контроль. Спустя пару неудачных попыток я все-таки смогла приподнять веки, но добилась лишь того, что черный фон сменился мутно-белым. Пришлось вяло моргать до тех пор, пока сквозь вязкую пелену не начали проступать бесформенные пятна. Еще несколько минут ушло на то, чтобы окончательно проморгаться и осмотреться вокруг. Голова шевелиться не хотела, так что пришлось водить глазами по сторонам, жадно вбирая в себя детали окружающей обстановки. Итак, все, что я смогла охватить взглядом, это: белый потолок, светло-бежевые стены и занавешенное бирюзовой офисной занавеской пластиковое окно. Меня тут же передернуло: ненавижу занавески!

В этот самый момент сокрушительным потоком нахлынули воспоминания. Радовало одно – на "мир иной" казенная обстановочка походила слабо, так что скорее всего находилась я в больнице. От осознания случившегося я невольно сглотнула и тут же чуть не лишилась сознания: боль в горле оказалась невыносимой. Правая рука шевелилась с трудом, поэтому ощупывать себя пришлось левой. Выглядела обычно ухоженная конечность жутковато: опухшая, вся в синяках и царапинах, местами даже заклеена белым хирургическим пластырем. Похоже именно эту руку я пихала в свой рот от отчаяния.

Так, голова вроде бы без повязок, но с какой-то пластмассовой хренью на весь нос и рот. "Кислород мне что ли подают?" Волосы на месте (по ощущениям – и свои, и заимствованные), на теле ничего лишнего не обнаружила, ноги слава Богу шевелятся, на правом запястье повязка, из вены торчит катетер. Чуть ниже пояса из-под одеяла выглядывает полупрозрачная трубка.

"Серьезно? Я что, настолько плоха?" – думать о грядущем периоде восстановления с медицинской уткой в придачу не хотелось, и я прикрыла глаза: пожалуй, не ошибусь, если подумаю об этом позже.

Не знаю, как долго я так пролежала, прокручивая в уме события, чуть не ставшие для меня роковыми, но при звуке открывающейся двери пришлось от собственных воспоминаний, больше походящих на кадры фильма ужасов, отвлечься. Меня поприветствовал дядька в голубой униформе с добродушным лицом и пышной бородой цвета соли с перцем. Столь густая растительность – мечта любого современного юноши, желающего придать собственному облику брутальности. Но не думаю, что в случае доктора, то была дань моде. За спиной "бородача" маячили Егор и Леха с осунувшимися лицами. А я про себя присвистнула: "это ж если у них видок такой потрепаный, на что же я тогда похожа?"

– Добрый день, Мария Аркадьевна. На данный момент вы находитесь в ожоговом центре. Меня зовут Михаил Андреевич, и я ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуете? – заговорил мужчина, переключая все мое внимание на себя.

Я постаралась ответить как можно более честно, но после длительной отключки оценить собственное состояние было затруднительно, тем более лежа.

– Эмм, правая рука болит, горло болит, ноги шевелятся, – выдала я охрипшим голосом все, что смогла. Маска мешала говорить, и доктор ее убрал, – А вообще это я у вас спросить хотела, насколько все плохо, – капризные нотки, проскользнувшие сами собой, заставили печально вздохнуть.

– Ну что вы, Мария Аркадьевна, у вас наоборот все очень даже хорошо, – с добродушной улыбкой ободрил меня доктор и похлопал по бедру, скрытому под больничным одеялом, – На ногах ожоги второй степени, площадь относительно небольшая, так что операция в таких случаях не требуется. Дыму вы наглотались порядочно, отсюда и маска, – кивнул он на отложенное в сторону приспособление, – Что касается правой руки, на особо глубокие порезы, не связанные с ожогами, пришлось наложить швы, отсюда и боль. Так что пару дней у нас побудете под присмотром, а потом мы сможем вас выписать.

– А это? – хмуро кивнула я на мочевыводящий катетер, будучи не в силах произнести при мужчинах унизительное название вслух.

– Ну вы же без сознания были, – с улыбкой пояснил Михаил Андреевич, – Теперь он вам не нужен, сестра придет, уберет. Еще вопросы?

– Да, а я могу ходить? – задала я стандартный вопрос, хотя на самом деле меня так и подмывало спросить, как в старом анекдоте, смогу ли я теперь играть на скрипке.

– Стопы не пострадали, так что да, с поддержкой и понемногу можете начинать, – не дождавшись новых вопросов, мужчина захлопнул пухлую папку с историей болезни и, попрощавшись, вышел, оставив нас в палате втроем.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация