– Отлично выглядишь, – поприветствовал меня Леха и приобнял настолько осторожно, словно чуть большего усилия мои кости бы не выдержали и осыпались прахом на ковер.
– Ну-ну, – хмыкнула я. Тем не менее заведомо ложному комплименту улыбнулась.
У Егора же пока слов не нашлось, и он просто молча разглядывал меня, аккуратно заключив лицо в свои ладони. Наверняка про себя думал, на кой ему такая проблемная невеста. Кисти у него оказались забинтованы, так что не я одна пострадала.
– Как ты? – наконец хрипло спросил он.
– На троечку, – попыталась я отшутиться, на что Соболев покачал головой.
– Маша…
От необходимости расписывать в красках, что где болит, меня освободила вошедшая медсестра. Выгнав мужчин за дверь, она споро избавила мой организм от катетера, отсоединила капельницу и поинтересовалась не желаю ли я перекусить. Почему-то захотелось теплого чая и булочку. Такую сдобную и с ванилью. Девушка пообещала принести, вот это я понимаю сервис!
Предвкушение скорой трапезы воодушевило и придало сил, так что вошедших с разрешения медсестры обратно мужчин я закидала вопросами.
Оказалось, в горящей комнате я провела совсем не много времени, так как мужчины с подмогой подоспели вовремя. Единственное затруднение возникло с наручником, но ключи быстро нашлись у не успевшего далеко уйти блондина. Так же меня спасло то, что я быстро свалилась на пол. А мокрые после купания волосы, накрывшие лицо как покрывало, не дали наглотаться дыма с летальным исходом.
Я в свою очередь рассказала обо всем, что узнала дома у Машкова.
– Значит все-таки месть, – покивал в такт своим мыслям Леха.
– Для старшего месть, – подтвердила я, – а для младшего – способ доказать, что достоин стать во главе папашкиной организации.
– Долбанутая семейка, – припечатал Соболев.
– Егор, скажи, ты правда бросил беременную Эльвиру? —вопрос я задавала нервно, уставившись на собственную грудь, будучи не в силах посмотреть в глаза мужчине. Хоть я и верила изо всех сил, что Егор так подло поступить не мог, но червячок сомнения все же имел место быть.
– Бросил, – подтвердил Соболев, – Если пару "раз" можно назвать отношениями. Элька была не из тех, кто встречается с кем-то одним. Так что чей был ребенок – большой вопрос, но уж точно не мой. Мы в одной компании тогда были: тусовки, выпивка, легкие наркотики. Я быстро понял к чему все идет и взялся за ум, учиться начал. А Элька так и осталась в том болоте, и ни к чему хорошему ее это не привело, – закончил Егор, а я с облегчением выдохнула: то, что на деле все оказалось не так грязно, как следовало со слов Машкова, по крайней мере для Егора, не могло не порадовать.
– Фууух, – выдохнула я и шутливо отерла лоб.
– Отлего? – тепло улыбнулся жених.
– Еще как. Только вот получается, что я опять ни за что пострадала.
Соболев принялся скрипеть зубами, а Леха предостерег:
– Не сыпь ты ему соль на рану. Он еще от прошлого раза не оправился.
Мгновение мы сидели в тишине, а потом разразились дружным хохотом. Медсестра принесла обещанный чай и булочки и с недоумением осмотрела нашу буйную компанию. Выпечка показалась мне столь вкусной и ароматной, что я вгрызалась в сдобу с той же жадностью, что и крокодил к кусок мяса – в смысле, добытое фиг отнимешь! Чай так и остался стоять не тронутым. Мужчины хоть и выказывали явную заинтересованность булками, делиться тактично не просили, а я предпочла их интерес не замечать и справилась с произведениями местной столовки собственными силами. Похоже сильнейший стресс выкачал из организма все углеводы, и теперь я нуждалась в новом запасе.
Набив желудок под завязку, я с чувством выполненного долга откинулась на слишком уж удобные для больничной койки подушки и сделала приятный вывод, что палата у меня платная. Как и врач, скорее всего.
– А что у тебя с руками? – блаженно прикрыв глаза, обратилась я к Егору.
– Немного пострадали от пожара.
– И от лица Машкова-младшего, – с усмешкой добавил Леха.
– Ты что, его бил? – округлила я глаза. Хотя чему тут было удивляться: отпускать обидчиков с миром – совсем не в Соболевском характере.
Егор молча закатил глаза, а Петров ухмыльнулся:
– Во всяком случае есть теперь он сможет только через трубочку.
Я довольно улыбнулась.
– Вот бы его еще на зоне отпетушили, – мечтательно протянула я, будто говорила о поездке на море. Но испытывать сочувствие или хотя бы безразличие к человеку, собравшемуся сжечь меня заживо, я оказалась не способна.
– Ну и лексика, товарищ искусствовед, – покачал головой Соболев, но по смешинкам в его глазах могу сказать, что осуждать меня жених не собирался.
– Откуда в тебе столько кровожадности? – уважительно изрек Леха.
– Не я такая, жизнь такая, – отделалась я расхожей фразой и мы снова рассмеялись.
На этой радостной ноте Леха предпочел нас покинуть и отправился общаться с полицией, многообещающая встреча с которой мне еще только предстояла. Но пока, пользуясь собственным бедственным положением, я приближать эту встречу не стремилась.
Глава 15
Пользуясь тем, что мы с Егором остались наедине, я попросила его помочь добраться до туалета, благо санузел находился прямо в палате. Соболев, ясное дело, порывался помочь и внутри помещения, но был бескомпромиссно изгнан. Не хватало еще, чтобы жених мне помогал нужду справлять. Тем более, я еще не оправилась от катетера, торчащего прямиком из интересного места, и маячившего перед глазами изображения туфель, покрытых едва переваренным содержимым собственного желудка. Не удивлюсь, если нашли меня, лежащей прямо в зловонной луже. Интересоваться этим на досуге уж точно не стану во избежание вечной ненависти к себе. Ах да, и припишите туда еще банку с неизвестным содержимым, в которую я вынужденно "сходила" в кладовке.
Помещение приятно удивило наличием душевой кабины, но повязки на руке и ногах тонко намекнули, что воспользоваться душем в ближайшее время скорее всего не удастся. Я немного повздыхала, глазея на "запретный плод", и направилась мыть руки. Зеркало, повешенное над раковиной, не иначе как для того, чтобы угнетать пациентов, явило мое собственное отражение во всей красе. От чего у меня тут же зачесались руки, чтобы разбить поганую стекляшку. После случившегося я вообще стала какой-то не в меру агрессивной.
– Да блииин! – простонала я, кинув один только взгляд в зеркало: ярким пятном на бледно-сером осунувшемся лице выделялась насыщенно-малиновая шишка аккурат посреди лба.
Тут же со скоростью сторожевого добермана в помещение влетел Соболев, расценивший восклицание, как сигнал бедствия.
– Что случилось? Болит где-то? – он одновременно обнимал меня и оглядывал, будто пытался найти источник моего мучения по внешним признакам.
