– Твое полотенце тоже ничего, – слабо улыбается он.
Из-за того что окно открыто образовывается сквозняк, который заставляет свести плечи. Редмонд опускает глаза и убирает руку из-за спины. В глаза бросается черная тетрадь, но понять, что там – невозможно. Вернув взгляд, Редмонд протягивает ее в мою сторону, на что я вопросительно смотрю то на парня, то на тетрадь.
– Что это?
– Твой отец, – говорит он, кивая на твердую обложку.
Часто моргая, хватаю тетрадь и вижу знакомый почерк. Это дневник папы. Господи, лучше этого момента нет ничего!
– Откуда это у тебя?
– Он дал мне ее когда-то, чтобы направить в нужное русло заблудшую душу, Рови.
– Господи, Редмонд! – широко улыбаюсь я и обнимаю парня, на что он не отвечает взаимностью. – Спасибо, – шепчу я, вдыхая его запах, а затем отстраняюсь, не чувствуя никакого дискомфорта.
Сложно описать это чувство. Отец редко находился дома, поэтому открыто говорить с ним не получалось, что очень удручало. Я знала, что все свои наблюдения папа записывает в тетрадь, но никогда не могла найти ни одну. Мама говорила, что выкидывала вещи из его кабинета, поэтому могла по-случайности захватить и старые тетради. Честно, когда я услышала от нее такие слова, жутко разозлилась. Записи – это единственное, что оставил отец. Это не просто тетрадка с исписанными листами. Это его мысли, которые остались блуждать в этом мире.
– Спокойной ночи, Ровена.
– Стой, – приказываю я, схватив Редмонда за рукав пиджака, – Ровена? Неужели ты запомнил мое имя?.. Кто ты?
– О чем ты говоришь? Я всегда знал твое имя, Рови.
– Вот теперь узнаю Редмонда Одри, – улыбаюсь я, и парень, ухмыляясь, уходит, заставляя смотреть себе в след.
Интересно, где он был все это время. Костюм явно к лицу Редмонду, но вот непонятно куда он собрался или откуда вернулся. Выглянув, наблюдаю, что он идет не домой.
Это действительно лучшее, что могло произойти со мной в этот день. Папа. Сейчас ощущаю его запах, который заставляет ностальгировать по тем временам, когда он возвращался домой уставшим, но счастливым. Редко можно встретить человека, которому нравится своя работа, но папа был исключением. Тем самым редким исключением, которое сложно забыть, а вернее невозможно.
Его мысли на первый взгляд заумные, но такие праведные, что хочется задуматься и проникнуться ими полностью, чтобы чувствовать то же самое, что чувствовал он, когда записывал их в тетрадь. В тетради есть воспоминание о моем рождении. «Когда я пришел, она сладко спала, – пишет отец. – Стоило приблизиться, а она, будто чувствуя мое присутствие, распахнула огромные глаза и начала пристально всматриваться в каждую черту лица. Ровена имеет дар. Дар, который может расположить абсолютно любого человека к ней, а ведь это всего лишь омут ее синих как океан глаз». Он часто говорил об этом даре. По его словам мои глаза могут направить человека на правильный путь, хотя я знаю, что это просто комплимент родному человеку.
Глава 10
Не могу оторваться от этих записей. Не уверена, что это вообще возможно. Весь день на учебе не выпускаю тетрадь из рук, хотя понимаю, что нужно это сделать.
За обедом у меня все-таки получается убрать тетрадь в сумку и нормально поесть. Посмотрев на «популярную» компанию нашего колледжа, замечаю, что Редмонда опять нет. Интересно, где он все время пропадает?
– Ты уже слышала о сегодняшней вечеринке? – спрашивает Зои у Клео, которая смотрит снимки на фотоаппарате. – Говорят, что перед игрой футболисты решили встретиться на нейтральной территории.
– Разборки? Опять? Зои нам нужно что-то новое! Зачем писать о том, что все и так видели собственными глазами?
– Футболисты часто дерутся? – интересуюсь я.
– Если напрашиваются, почему бы не вдарить? – раздается голос сзади, но я не реагирую, продолжая обедать. – Нам нужно поговорить, Гордон.
Я не смотрю на компанию, но уже чувствую, что взгляд каждого принадлежит мне. Смысл игнорирования заключается в том, что я прекрасно знаю о том, как Хейл разговаривает. Ничего познавательного он мне не скажет, тогда и общаться не о чем.
– Ладно.
Резко повернув стул так, чтобы мы оказались лицом к лицу, парень подхватывает меня на руки и несет в сторону свободного столика. Не собираюсь даже комментировать его действия, хотя желание ударить нарастает. Студенты с интересом смотрят на происходящее: популярный парень тащит на руках незнакомку, которая никак не реагирует. Хейла знают все и каждый, а вот со мной вообще никто не знаком, да и это неважно. Присев на стул, парень усаживать меня на свои колени и пристально смотрит, вызывая негодование.
– Могу поцеловать при всех, чтобы у нас была совместная фотография, – ухмыляется Хейл.
– Чего ты хочешь?
Не приходится показывать безразличие, потому что мне по-настоящему все равно. Люди вечно о чем-то говорят. Завтра у них появится новая тема для обсуждения, и они благополучно забудут про этот случай.
– Тебя, но сейчас не об этом. Хочу предложить тебе свою дружбу.
Посмотрев в зеленые глаза, понимаю, что он говорит серьезно. Отодвигаю ближайший стул за спинку и сползаю с колен парня.
– Друзья не целуются, Хейл, а тем более не говорят о том, что хотят удовлетвориться с другом.
– Так и я больше не буду. Мы будем общаться, гулять и все в духе друзей.
Не могу сдержать улыбки, поэтому открыто насмехаюсь. Кажется, что он совсем запутался и теперь не знает, как действовать дальше.
– Сам посуди, какие из нас с тобой друзья?
– Давай просто попробуем! – настойчиво говорит он и наклоняется в мою сторону. – Знаю, ты наслышана обо мне, но дай шанс. Я же не прошу спать со мной.
– Это бы произошло в последнюю очередь, – отвечаю я, наклоняясь к парню ближе. – Если бы все парни неожиданно покинули планету.
Хейл несколько секунд смотрит в глаза, а затем переводит взгляд на мои губы. Как же раскусить этого парня?
– Взгляд не прикован к моим глазам, Хейл. Какая дружба, если ты постоянно смотришь на мои губы?
– Обещаю, – вскрикивает он и выпрямляется, – это был последний раз.
Мне нравится его игра. Интересно, к чему она приведет, когда мы начнем дружить.
Несколько секунд я возражала, но в итоге дала добро на ту самую дружбу. Нравится раздражать Хейла и наблюдать за тем, как он закатывает глаза, пытаясь показать свое недовольство. Минус в том, что он слишком сексуален в своих футболках, которые плотно сидят на плечах, но свободны около пресса. Даже зная, что нельзя рассматривать парня как объект желаемого, сложно не думать о нем как о мужчине.
По дороге домой слышу, что телефон упорно вибрирует где-то под сиденьем (это мама). Я, правда, люблю ее, но… не хочу выслушивать восхищение в сторону Агнесс или разговор о том, какая я плохая дочь. Уверена, что Агнесс уже позвонила ей и рассказала о том, что на выходные я собираюсь остаться здесь. В городе я хочу остаться не потому, что не желаю видеть семью, а из-за того, что не хочу встречаться с Ником Арджентом. Мама давно намекала на то, что нужно присмотреться к этому парню. Она спит и видит, как последняя дочь находит избранника и живет долго и счастливо, воспитывая детей. «Пока ты молода, нужно рожать» – это руководитель мамы. Иногда мне становится стыдно за такую позицию, ведь мне не далеко за тридцать, чтобы была необходимость срочно рожать. Ребенок – плод любви двух людей. Только благодаря взаимной любви можно обрести настоящее счастье.
