Но для секретного агента было бы абсурдным задумываться о конечном смысле каждого задания.
Если с тобой случилось такое, нужно менять профессию.
За пепельницей так никто и не пожаловал. Глебу было видно, как Мирон Митрохин стряхивает пепел в декоративную вазочку. Денис расхаживал с пригоршней неизвестных Сиверову зеленых плодов, которые распространяли сильный клубничный запах.
— Слыхали? Закрыли «Лимпопо» под предлогом, что нашли наркоту.
— Вот уроды, — послышался голос Вероники. — Так любой клуб можно закрыть, у кого-нибудь да найдется.
— Конкуренты навели.
В другой руке Денис держал полный бокал с плавающими на поверхности дольками, апельсинной и лимонной, и кубиком льда на донышке.
Красный цвет напитка не походил ни на цвет томатного сока, ни на цвет ягодного ликера. Один к одному кровь.
На секунду Слепому представилось, что он охраняет компанию молодых стильно разодетых вампиров. Он улыбнулся этой фантазии, сунул в ухо крохотную затычку-наушник, подсоединенную к рации размером с плеер, и вышел на связь с крышей. Каланцов отчитался о событиях в поле зрения — проехали шесть машин, две компании вернулись с озаренного закатом озера, на соседнем участке работник продолжает выкладывать дорожку из плит.
— Новый персонаж? — быстро уточнил Слепой.
— Третий день его вижу.
— И как он тебе?
— Смольский его заснял на всякий случай. Фотки мы при надобности быстро перекидываем по сотовому — там проверили, вопросов нет.
— Ясно. Конец связи.
— Погодите. Это к нам.
— Кого еще принесло?
Глеб поднялся с места, чтобы подойти вплотную к окну. По привычке он подходил к нему сбоку, чтобы не светиться самому.
В свободном ухе раздался голос Прилукской:
— Уважаемый, вы там, кажется, оторвались от стула. Может, все-таки забросите нам пепельницу?
И чистое блюдце заодно. И вообще, нам бы хотелось задать пару вопросов.
Слепой проигнорировал это заявление из трех пунктов, потому что Каланцов как раз ответил по линии связи:
— Жанна из светской хроники. Нас заставили запомнить всех, с кем компания может пересечься.
Глеба направили на задание в такой спешке, что он не получил и десятой доли необходимых инструкций. Пришлось в очередной раз консультироваться у подчиненного:
— Для нее доступ закрыт?
— В общем-то, всех велено пропускать. Даже Жанну.
Садовник уже открывал ворота, и новенький миниатюрный «Ситроен» веселого ярко-зеленого цвета вкатился на участок. Известив сигналом о своем прибытии, журналистка выскочила наружу — такая же миниатюрная, как машинка, с «художественным беспорядком» на голове, который наверняка потребовал долгого сидения в парикмахерском кресле.
Через минуту она уже здоровалась со всеми по очереди, исполняя заведенный ритуал приветствия — соприкоснуться щеками, целуя воздух.
На боку у Жанны висело сразу два фотоаппарата в дорогих кожаных футлярах. Слепой подозревал, что они будут пущены в дело. Это уже серьезный вопрос. «Великолепная пятерка» проводит здесь много времени, их фотографии в журнале на фоне здешних стильных интерьеров могут сослужить противнику хорошую службу.
По всем правилам Сиверов обязан был запретить съемку. Отобрать у Жанны все ее средства производства и вернуть только при отъезде. Но охраняемый контингент был особенным. У ФСБ с давних пор деликатные взаимоотношения не только с МВД, но и с МИДом. Раз уж его, Глеба, не успели проинструктировать во всех подробностях, придется обратиться самому.
Он уже знал фамилию и звание непосредственного руководителя «охранных мероприятий» — подполковник Звонарев. Глебу показалось странным, что Федор Филиппович прямиком отправил его на задание, даже не упомянув о подполковнике. Предшественник оставил рабочий номер Звонарева, и Глеб уже час назад собирался позвонить подполковнику с отчетом о своем вступлении на дежурство. Но решил еще чуточку повременить, узнать побольше деталей, чтобы достойнее выглядеть.
Теперь возникла срочная нужда. Услышав в трубке четкий голос, Глеб представился и сделал паузу, предоставив старшему по званию первому задать вопросы.
Вопрос оказался самым общим:
— Как у вас, порядок?
— В целом да. Один технический момент: съемки для журнала в доме. Разрешать, запрещать?
— Ничего страшного, главное — самим не попадать в объектив. Статью мы проконтролируем, о нашей работе там упомянуто не будет. День-два освойся, и мы плотно поговорим по теме. Лады?
— Так точно.
Слепой никогда не стремился выслужиться за счет чинопочитания. Сам его статус секретного агента за рамками штата предполагал иную психологию. Его «так точно» звучало спокойно и нейтрально, без радостного звона в голосе.
Поговорив со Звонаревым, он успокоился и вернулся на насиженное место на кухне, откуда открывался наилучший обзор. Жанна уже тараторила, засыпая компанию последними сплетнями. По ее данным, «Лимпопо» закрыли совсем не из-за наркотиков, это была только версия для общего пользования. В клубе даже поленились устроить серьезную облаву, чтобы подкрепить обвинение. На самом деле… Тут она понизила голос до шепота. Она знала, чем здесь занимается незнакомый для нее человек, и не хотела, чтобы сотрудник ФСБ услышал продолжение истории.
Слепой сильно не напрягал слух. История о закрытии клуба ничего не могла добавить к характеристике его подопечных, а значит, не представляла большого интереса.
— Держу пари, его откроют через неделю, — прервал шепот Жанны Мирон. — Кто надо заплатит!
— Последнее время у тебя классный загар, — похоже, Жанна делала комплимент Денису. — Начал пользоваться кремом?
— Я даже знаю каким. «Sunshine Medium», — вставила Вероника.
— Чушь собачья! Сама ты им пользуешься!
«Конспиратор из Воротынцева никакой», — оценил Глеб. По возмущенному тону сразу стало ясно, что Вероника угадала или просто оказалась свидетельницей.
— Неплохой крем, — прощебетала Жанна. — Ничего зазорного. Можешь признаться не для прессы.
— Давайте сменим пластинку, — проворчала Прилукская, и журналистка решила переключить внимание на нее.
— Я могу написать, откуда взялось у тебя то зеленое платье с вышивкой?
— На фига? С какой стати делать бесплатную рекламу салону и самому гражданину Kenzo.
— С Kenzo мы ничего не сорвем, а с салона можно.
— Деньги я брать не буду. Если только подарок.
— Борзыми щенками, — усмехнулся Мирон.
— Кстати, Мирон. Я должна написать о твоей последней пассии, — обернулась к нему Жанна.
