— Это новое задание?
— Считай как хочешь. Новое или продолжение прежнего.
— В конце мне опять предстоит сесть в лужу?
— Вряд ли. Пока не вижу в этом необходимости.
— По-вашему, мидовцы станут мне доверять как посреднику? Не заподозрят, что я с самого начала был в сговоре с капитаном?
— Они сами явятся с предложением. Увидишь.
За время их разговора городской пейзаж внизу успел измениться, закатное солнце спряталось за дома, зажглись цепочки фонарей. Цветы на клумбе казались теперь пластмассовыми, а статуя Маяковского — хромированной. Точно так же изменилось и освещение самого дела — дела о капитане ФСБ, который чудом спасся от двадцатипятилетнего срока.
— Если бы он просто пришел и откозырял: капитан Веденеев прибыл для продолжения службы?
— Продолжал бы себе служить. Он ведь ни в коем случае не стал неудобной фигурой. Никто другой не засвечивался по телевизору в качестве капитана Веденеева, не давал интервью о своем освобождении… Все хорошо, только он не хочет возвращаться.
Глава 28
Назначение посредником Сиверов получил легко и быстро. Формальное утверждение новой миссии оказалось более продолжительным. Почти одновременно с разговором на балконе гостиницы «Пекин» в приемную МИДа вместе с другой почтой доставили конверт без обратного адреса. Потом раздался звонок, и неизвестный голос предупредил, какой именно конверт надо срочно распечатать.
Внутри оказалось послание от Веденеева:
«С вами и теми, кого вы выберете, я ничего обсуждать не буду. Все переговоры через старшего охраны. Я перед ним в долгу, теперь хочу дать ему возможность проявить себя с лучшей стороны».
На следующий день в гостиничном номере «Пекина» состоялось «расширенное совещание» с участием представителя МИДа и родителей всей «пятерки» — некоторые из них специально прилетели в Москву. От ФСБ присутствовали подполковник Звонарев и один из младших офицеров, сопровождавших его в прошлый приезд в гостиницу.
Глеба пригласили участвовать только через два часа. Он догадывался, о чем шла речь в его отсутствие. Родители, конечно, обрушились с претензиями. Звонарев выставил свои контраргументы по поводу поведения «золотой молодежи». Припомнил наверняка и Миронов скандал в казино, и капризы Дениса по поводу свидания, и ложь Прилукских насчет похорон. Обсуждались, конечно, варианты поиска заложников и охрана отпрысков, оставшихся на свободе.
Обсуждение не было мирным. Когда Сиверов переступил порог, наэлектризованный воздух сильно вибрировал. Мидовцы сидели по одну сторону стола, не желая смешиваться с чужими. Пока Глеб усаживался, они неотрывно смотрели на него.
Смотрели как на главного врага, даже более ненавистного, чем сам Веденеев.
Присутствовала только одна женщина, остальные семьи представляли отцы. Представитель министерства тоже был мужчиной — самым молодым из всех по ту сторону стола.
— Почему он выбрал именно вас? — спросил этот белокожий блондин, скорее скандинавского, чем славянского типа.
Звонарев не дал Глебу открыть рот.
— Зачем нам ходить по кругу? Я уже объяснял: сам того не желая, Веденеев испортил человеку послужной список. Теперь он дает ему шанс уладить дело к общему удовлетворению. Другого ответа вы все равно не услышите.
— Можно нам пообщаться с этим самым человеком без вашего посредничества? — спросил Воротынцев-старший.
— На здоровье. Вы ведь уже общались по телефону, и никто этому не препятствовал.
— Тогда была другая ситуация, — поджав губу, старший Воротынцев перевел бесцветный взгляд на Глеба. — Я не спрашиваю, как сгорел дом.
В конце концов, вы не пожарник и не подряжались беречь мое имущество. Не спрашиваю, почему вы отпустили моего сына к любовнице, которая старше его в два раза, — вас никто не обязывал следить за его нравственностью. Меня удивляет катастрофический общий итог. Товарищ подполковник уже представил свои объяснения, — слово «товарищ» Воротынцев особо подчеркнул, как своего рода характеристику. — Я бы свел их к двум пунктам. Первый: никто не застрахован от ошибок, особенно если имеет дело со специалистом из своих.
Второй: ваши подопечные вели себя далеко не лучшим образом, ежечасно создавая вам проблемы.
У вас есть что добавить? Вы находились на месте, вам создавали проблемы. В самом деле все было так невыносимо?
— Я себя не оправдываю, — кратко ответил Слепой.
— Для начала неплохо.
— Вас выбрали, как опытного агента, — у крайнего из мидовцев явно были нелады со здоровьем, отечные глаза и обвислые щеки делали его похожим на породистого пса. — Настолько засекреченного, что нам отказались сообщить даже вашу настоящую фамилию. Неужели задание было настолько сложным?
Сиверов юлить не собирался.
— Психологически да.
Мидовцы едва заметно подались вперед, ближе к краю стола. Они явно не ожидали такого признания.
— Взять эпизод возле казино. Ни вы, ни Веденеев не стреляли на убой. Почему? Когда вы приступали к своим обязанностям, вы тоже были так миролюбиво настроены? Или настроение поменялось уже потом, по ходу дела?
— Передо мной стояла задача охраны. Меня не посвящали в общий план операции, но я решил, что работой по ликвидации объекта занят кто-то другой.
— Разве охрана не подразумевает устранение угрозы? — раздраженно спросил блондин нордического типа.
Слепой продолжал говорить то, что думает:
— Это разные вещи, и отрабатывать их надо совсем по-разному.
— Допустим, вы правы, — натянуто улыбнулась женщина с заправленными за уши волосами. — А Веденеев? Захват заложников и ликвидация помех — тоже разные вещи?
— Веденеев считает себя патриотом ФСБ, — не вытерпел Звонарев.
— Правильно считает или нет? — резко повернулась к нему женщина, неуловимо похожая на Лену Ричи.
— Конечно, нет. Как можно быть патриотом ФСБ и создавать нам столько головной боли?
— Теперь мы получаем от него кандидатуру посредника, — сказал молчавший до сих пор мужчина, который посасывал пустую трубку из дорогого сорта дерева. — И она, согласитесь, наводит на размышления. Удивительное, безоговорочное доверие. Вы точно нигде раньше не пересекались с капитаном Веденеевым?
— Нет. Я, как правило, работаю один.
— Значит, доверие вы успели заслужить именно теперь? За тот небольшой срок, пока противостояли этому человеку?
— Если бы у нас с ним был сговор, он бы не стал требовать мою кандидатуру.
Вопросы продолжались еще некоторое время, но Сиверов уловил неожиданную перемену настроения. Мидовцы смирились с ситуацией. Похоже, нашли в ней выгодные стороны.
