Глеб неспешно курсировал по этой территории, спрашивал встречных и поперечных про желтое такси. Про захват заложников люди ничего не знали — вся история с возвращением Веденеева с самого начала не предавалась огласке.
Место содержания должно было находиться недалеко от дороги, пригодной для проезда. Веденеев не имел времени уводить Дениса и Веронику дальше, чем на двести-триста метров от машины. Вряд ли он стал держать их среди жилых домов или на работающем производстве, где можно было бы в его отсутствие докричаться о помощи.
Связать заложника, заклеить ему рот и оставите до ночи где-то в придорожном овраге, тщательно замаскировав зелеными ветками? Такой вариант нельзя исключить. Но в Подмосковье последнее время развелось много агрессивных бродячих собак. Вряд ли капитан пойдет на риск иметь потом на руках сильно искусанного человека, за которым нужен медицинский уход. В глухом месте стая может и загрызть до смерти того, кто не способен сопротивляться.
Сиверов осмотрел церковь в строительных лесах, наполовину покрытую снаружи белой штукатуркой. Работы, как он узнал, были приостановлены неделю назад, и пустая церковь могла служить неплохим местом для содержания. Оконные проемы пока были заколочены, сквозняк внутри не гулял, и тонкий запах Вероникиных духов не должен был выветриться без остатка. Но ни следов аромата, ни других каких-то следов Глебу обнаружить не удалось.
Потом он заглянул на площадку недалеко от дорожно-строительного управления, где ржавела среди сорняков давно списанная техника — бульдозер и кран. Осмотрел на станции пустые, загнанные в тупик товарные вагоны. Поговорил с двумя водителями рейсовых автобусов, работавших в тот день на трассе, с братьями-азербайджанцами — хозяевами того самого кафе, у которого капитан захватил Машу. Все впустую.
Несколько раз во время прочесывания придорожной полосы ему попались собачьи стаи. Овчарки со свалявшейся шерстью, выброшенные хозяевами на произвол судьбы, злобные крохотные шавки, пятнистые неопределенного цвета «мутанты» от собачьих «смешанных браков». Им есть где кормиться — кроме отходов придорожных забегаловок еще и свалка в пяти километрах отсюда.
Свалка находилась за пределами очерченной Глебом зоны, но достаточно близко к ее северной границе. Слепой заранее почуял приближение к месту — по вони мусора, разлагающегося на солнце.
Птицы тучами. Нет, пожалуй, собакам сюда путь закрыт. Эти огромные, разожравшиеся вороны кому хочешь глаза выклюют.
Бомжи ничего не видели или не хотели признаваться. Зато один из опрошенных водителей странно посмотрел на Сиверова:
— Брательника, что ли, ищешь? Похожий на тебя мужик на днях ко мне вон там подсел. Слишком приличный на вид для здешних мест. Я сперва думал, может начальство какое с инспекцией — местные жители столько уже телег писали насчет свалки. Вижу, нет, не начальник.
Как оказалось, пассажир не отличался разговорчивостью. Кроме места, где он голосовал, водитель не смог рассказать ничего полезного. Поблагодарив его, Слепой отправился побродить по кучам мусора под аккомпанемент непрекращающегося карканья.
«Если капитану понадобились колеса, значит, свою тачку он оставил где-нибудь здесь, — решил Сиверов. — Понял, что желтое такси уже на примете. Наверное, и заложников запер в машине — обоих или кого-то одного».
Слепой двинулся по окраине свалки — по старой, неподвижной границе, а не по новой, которая ежедневно менялась. Мусор отравил землю настолько, что рядом не росла даже трава. Наконец Глеб заметил на голой земле небольшой отрезок свежего следа колеса. Похоже, след того самого такси. А что дальше? Какой конец нити можно отыскать в близлежащей горе мусора?
Пожав плечами, Сиверов подобрал гнутую тонкую трубу из легкого сплава, пошевелил кучу там и сям. Вдруг из трубы наружу выпала скатанная бумага. Развернув ее, он прочел: "Южное Тушино.
Угол Фабрициуса и улицы Свободы. 22.10".
Ничего себе! Выходит, капитан все заранее просчитал. Знал, что Глеба потянет на поиски ниточки.
Знал, что он приблизительно просчитает вероятную зону. Достаточно скоро поиски приведут к свалке, там — к опросу водил или к самостоятельной догадке. Дальше короткий след протектора и удобная труба — пошевелить на всякий случай ближайшую кучу.
«Неужели я настолько предсказуем?» — огорчился Глеб. Пришлось признать, что так и есть, по крайней мере для бывшего капитана ФСБ Веденеева. Если б хоть одно из предположений не оправдалось, разорвалась бы вся цепочка. Впрочем, Веденеев ничем особенно не рисковал. Не отыскал бы Сиверов записки до вечера, капитан придумал бы иной вариант.
Глава 30
Нанятые мидовцами охотники старались незаметно следовать за Глебом по пятам. Им это неплохо удавалось — сигнал от датчика позволял контролировать ситуацию даже в отсутствие прямой видимости. Они правильно оценили смысл действий Сиверова в течение дня, хотя не могли догадаться ни о записке, ни о ее содержании.
Твердо знали одно: предстоит очередной контакт, второй раз Веденеева упустить нельзя. Проезжая по длиннющей улице Свободы вдоль берега Химкинского водохранилища, мимо парка Северное Тушино и речного порта, Глеб прикидывал, в каком виде появится капитан. Как действовать самому, если их вдвоем обложат и потребуют от Веденеева сдаться?
Для начала нельзя вставать на прикол или сбрасывать скорость, чтобы охотники не догадались, где назначена встреча. Веденеев молодец, что не выбрал время ровно в десять часов. Ровно в 22.00 охотники обязательно навострятся, точно так же как и в 20, 21, 23… Большинству людей свойственна неосторожная привычка договариваться на такое вот «круглое» время.
Завернув направо, на Фабрициуса, Слепой продолжал двигаться на прежних пятидесяти километрах в час. Включив на полную мощность периферийное зрение, он так и не заметил ничего особенного по обе стороны улицы.
Может, Веденеев имел в виду, что надо будет выйти из машины? В любом случае уже поздно, перекресток остался далеко позади. Теперь придется делать петлю, возвращаясь на прежнее место и давая охотникам столь желанную для них подсказку.
Веденеев написал 22.10, и для него, как для военного человека, минуты в цене. Свернув на Сходненскую, Глеб проехал на многострадальной «девятке» до Волоколамского шоссе и развернулся в сторону центра.
Пришлось чуть прибавить скорость, чтобы не выбиваться из общего бодрого и плотного потока, не заставлять водителей раздраженно сигналить. Проскочив под железнодорожным мостом, Глеб снова свернул на улицу со странноватым названием. Улица Труда Звучит привычно для русского уха, улица Мира — тоже. Но улица Свободы…
Химкинское водохранилище было еще впереди, по правую руку открывался только узкий канал имени Москвы. Глеб напрягся, продолжая все же доверять веденеевскому опыту. Человек знает про «пилюлю», значит, должен вести себя соответственно.
Вдруг за несколько кварталов до назначенного перекрестка он увидел слева, в глубине перпендикулярной улицы желтый «газон» с гребешком на крыше. Неужели капитан решился прикатить на той самой тачке?
