Глаза на удивление те же, что и раньше, но, кажется, видят они теперь все по-другому. Картинка обрела резкость, пропорции стали другими. Шкала цветов будто бы дополнилась новыми оттенками, и детали внезапно проступили четким узором.
С понедельника я смотрю на мир с внимательным любопытством, поскольку не уверена, увижу ли я все это вновь.
Иду на кухню и завариваю кофе. Я купила себе маленькую кофемашину, которая даже умеет взбивать молоко в пенку. Слушая, как что-то шипит в аппарате, чувствую, что иду в ногу со временем. Украдкой смакую кофе у окна – благодаря толстым стенам здесь можно сидеть в оконной нише. Особого вида тут нет, только фасад следующего дома в нескольких метрах; признаться, вечерами я выключаю свет и заглядываю в окна, сидя в темноте. Окна одной квартиры чаще зашторены, а во второй живет пара лет тридцати, которая, не скупясь, выставляет напоказ свою частную жизнь. Вероятно, они просто не заметили, что кто-то заселился в первый ряд партера. Кажется, у них все хорошо, они много разговаривают и вместе готовят, часто прикасаются друг к другу совершенно без всякой необходимости. Я успела всякое повидать, и их другая жизнь поражает меня. Мне не дает покоя вопрос: почему человеческие жизни так по-разному складываются?
Пока я потягиваю кофе, взгляд падает на мобильный телефон. Он был выключен с момента моего переезда сюда, и чем больше проходит времени, тем меньше мне его хочется включать. И не потому, что он так уж часто звонит, просто надо было несколько дней побыть в покое. К своему изумлению, я начала прислушиваться к собственным потребностям, отставив в сторону запросы других. Мое обычное «я», или, правильнее сказать, та, кем я была до понедельника, никогда бы себе этого не позволила. Она считала, что бытие даст трещину, стоит только перестать все контролировать, но, судя по всему, жизнь продолжается. Возможно, Кристеру несладко в нашем таунхаусе, но какое мне дело? Самое удивительное, что меня это не беспокоит. Я больше не в состоянии волноваться. На самом деле я давно уже была не в состоянии, но, несмотря ни на что, продолжала.
Только сейчас я понимаю, что каждый из нас несет бремя своих тревог, но, застревая в чужих тревогах, мы понапрасну тратим силы.
Чтобы справиться с приближающимся будущим, силы будут нужны мне самой.
Последнее, что я сделала перед тем, как выключить телефон, – отправила эсэмэску дочери: «Привет, Виктория! Можем встретиться в пятницу в 18.00 в кафе «Табак» на площади Корнхамнсторг? Буду рада, если сможешь прийти. Всего доброго, мама».
Как долго я подбирала слова, прежде чем сформулировать сообщение. Особенно подпись. Будиль? Твоя мать? Мама? Я вдруг поняла, что не знаю, как Виктория меня называет. Дочь никогда не говорит о Кристере как о «папе», всегда называет его по имени. Мы так редко видимся, что я уже не знаю, как она к нему обращается.
Сегодня я увижусь с дочерью и от этого нервничаю. С тех пор, как она стала жить самостоятельно, мы встречаемся эпизодически и всегда по моей инициативе. На самом деле мы не знаем друг друга. И тут тоже все получилось совсем не так, как я хотела. Слишком много других вопросов отнимали мое внимание в те годы, когда закладывались основы отношений, а мне не хватало ни мужества, ни ума, чтобы правильно расставить приоритеты. Я долго ощущала разочарование дочери. Иногда в ее взгляде я вижу отражение моей собственной ненависти к себе, и от этого становится невыносимо. Мне было проще не попадаться Виктории на глаза.
До сих пор.
Новый взгляд на мир открыл мне всю глубину утраченного. Пока не поздно, больше всего я хочу поближе ее узнать. И если не попросить прощения, то, по крайней мере, рассказать свою историю.
Объясниться.
Но как это сделать, если мне и самой-то толком непонятно?
А часы все тикают.
Андреас
Вторник, 6 марта 2012 года. Если бы время было зримым, в этот день ровно в 13.22 появилась бы жирная красная черта. Моя жизнь делится на «до» и «после». Возможно, начало случившемуся было положено намного раньше, но как бы я ни крутил, как бы ни анализировал все совпадения, мне непонятно, почему это произошло именно со мной. Почему я оказался там именно в тот момент. Вероятность была ничтожно мала. Я взвесил все «если» и «если бы не» и все равно не нашел объяснения. Поэтому я попытался перестать думать о случившемся, но забыл, как мыслил раньше. Сейчас мне кажется, что я вообще тогда не думал. Моя жизнь текла как по маслу, день за днем, все по плану. Отвезти детей в школу, потом – работа, покупки, готовка, футбол у Вильяма, гандбол у Майи, по выходным матчи, гости в субботу вечером. Обычные дни обычной недели. Их явное однообразие мы разбавляли горнолыжными поездками в Альпы, отпуском в Азии, обустройством новой ванной и кухни в нашем красивом особняке в стиле северный модерн.
Бывало, изредка повеет скукой, промелькнет тоска по чему-то грандиозному. Правда, я никогда не задумывался, что это может быть просто нечто, способное нарушить привычный порядок и вытащить меня из рутины.
Сейчас я хочу одного – вернуться в нее.
Первую неделю после случившегося я держался относительно хорошо. Продолжал жить, как раньше, четко придерживаясь заведенного порядка. Этот порядок и сейчас существует вокруг меня, я слышу, как моя семья завтракает этажом ниже, и хочу, чтобы, как прежде, все держалось на мне. Я знаю, что Òса надрывается, ей меня не хватает. Мы – слаженная команда, и быт наших насыщенных будней надо поддерживать в четыре руки.
С тех пор как я перестал спать, я больше не могу в нем участвовать.
Стулья скребут по деревянному полу на кухне, семья скоро уедет. Я слышу, как Òса поднимается по лестнице торопливыми шагами, переворачиваюсь на бок и закрываю глаза. В следующее мгновение дверь в спальню осторожно отворяется, жена присаживается на край кровати, и я чувствую, как ее рука касается моего лба.
– Спишь? – Проходит несколько секунд, прежде чем я делаю вид, что просыпаюсь. – Ты, кажется, не такой горячий сегодня, горло еще болит?
Поворачиваясь, я сглатываю и корчу подходящую гримасу, потом отвечаю: «Да».
– Тогда я позвоню в поликлинику. Ты болеешь уже неделю. Может быть, нужны антибиотики.
– Нет, давай подождем еще пару дней. Вроде, с горлом полегче сегодня, просто трудно понять, когда только что проснулся.
Она бросает взгляд на айфон, который держит в руке, кричит Вильяму, чтобы тот взял с собой форму для тренировки, и встает. Спешка сквозит в каждом ее слове и движении.
– Шторы поднять?
– Нет, я еще чуть-чуть посплю.
– Как думаешь, сможешь отвезти мальчиков на футбол к пяти? Сегодня наша очередь.
– Не уверен.
Она скрывает вздох разочарования, но я чувствую его.
– Я спрошу родителей Лукаса. На ужин придется заказать еду навынос, потому что за продуктами я тоже не успею, куплю только что-нибудь вкусненькое в честь пятницы по дороге домой. У нас срок сдачи по рекламной кампании, а клиенту не нравится дизайн. Не знаю, сколько продлится встреча.
