Гребные лодки, набитые десантом под завязку, под покровом темноты подошли к мониторам с тыла и пошли на абордаж. Ночь была черна, как и вода Дуная. Гребцы же старались не шуметь, работая своим нехитрым инструментом очень осторожно и деликатно, чтобы избегать ненужных всплесков.
Спустились по Будовару всей стайкой. Вышли в Дунай. Прижались к левому берегу, занимаемому бойцами Австро-Венгрии. И поползли к мониторам, прячась в тени прибрежного сумрака…
Самозарядные карабины с дробовиками и тут сказали своё веское слово! Вкупе с неожиданностью.
Князь Георгий пёр вперёд с двумя самозарядными пистолетами Маузера и отборным матом наперевес. Узнав, что задумал Меншиков, он просто не смог отказать себе в удовольствии поучаствовать. Настолько, что нашему герою пришлось уступить. Очень уж Георгий горел. Зато, как сказывают, он первым ворвался на «Темеш» и отличился в бою, получив лёгкое ранение пулей, вскользь. Так, царапнуло. Да, это был не его отряд. Да, его никто не просил участвовать. Но в целом – поступок, достойный ордена. А учитывая успешный захват корабля – даже Св. Георгия. В любом случае Максиму он пришёлся по душе. Редкий представитель Августейшей фамилии на такое был способен в эти дни. Выродились. Измельчали. Затекли жиром да самомнением о богоданном величии. А на деле – пшик. Пустышки…
Экипажи обоих мониторов оказались не готовы отражать такой штурм. Что и привело к поднятию флагов Сербии над этими лоханками. И отводу к сербскому берегу.
Как только рассвело, вновь обозначили огонь русские гаубицы с закрытых позиций. К ним присоединились и захваченные мониторы. Это было не возобновление обстрела. Нет. Ни в коем случае. Просто обозначение его возможности. Что не оставило бойцов австро-венгерского полка равнодушными. Их боевой дух и так был слабеньким. Восстание в Вене, бои с неопределённым исходом в Будапеште, потеря Богемии с Галицией и западных земель по Адриатике сказались на их вере в успех самым решительным образом. О захвате в плен Франца-Иосифа они не знали. Но это было и не нужно. Переход мониторов в руки сербов ставил крест на подвозе к ним продовольствия, боеприпасов и подкреплений, равно как и возможности эвакуации на левый берег Дуная. Поэтому, немного побузив под обозначенным обстрелом и перебив старших командиров, бойцы полка стали выходить с поднятыми руками из своих укрытий. Их война закончилась…
Но это – их.
Максим же выдохнул с облегчением и начал совместно с сербами наводить через Саву понтонный мост. Он был нужен всем. Сербы очень уж хотели воспользоваться открывающимися перед ними стратегическими возможностями для проведения наступления. А наш герой нуждался в переправе на правый берег Савы для дальнейшего продвижения к своей цели…
Увы, тихо и спокойно это дело не обошлось. Меншикова в ознаменование снятия осады с Белграда пригласили на торжественный приём. Повод натянутый. Формально-то войска Австро-Венгрии от Белграда с противоположной стороны Дуная не отошли. Но разгром двух полков на берегу Савы и захват двух речных мониторов в корне изменил обстановку. Да и вообще – общая ситуация на фронтах была такова, что сербская армия готовилась перейти в наступление с большими перспективами успеха. Ведь верховное руководство вооружённых сил Австро-Венгрии было, по сути, уничтожено успехом нашего героя в Будапеште, а региональных сил было достаточно лишь для того, чтобы держать ситуацию в шатком равновесии. Было. Раньше.
Боевой дух сербов взлетел до небес! Белград неистовствовал! Поэтому избежать торжественного приёма не было никакой возможности. Никто бы не понял. Тем более что Максим выходил гвоздём программы. Легендарный уже герой, что смог взять и Берлин, и Вену, и Рим, и Будапешт. Покоритель столиц! Пленитель Кайзера, Короля и Императора! Человек, который переломил через колено эту войну! Практически античный герой! Да ещё и член правящего дома Российской Империи, женатый на единственной выжившей дочери последнего Императора России. Про то, что он был единственным из ныне живущих людей, что воскрес после смерти, речи вообще не шло. Не человек! Икона! Он просто не мог пройти мимо. И он не прошёл…
Максим переступил порог помещения и замер на несколько секунд. Огляделся. Толпа людей. Все хлопают приветственно, улыбаются и всячески демонстрируют свою радость. Вроде даже не сильно натянутую.
Распорядитель что-то шепнул нашему герою и указал жестом следовать вперёд – к трону, где восседал Пётр I Карагеоргиевич. Кивнув распорядителю в знак того, что тот услышан, Меншиков пошёл вперёд. Не спеша. Торжественно. Не шагая, а скорее вышагивая.
– Ваше Королевское Величество, – обозначив поклон, произнёс он, подойдя к Петру шагов на десять или около того. Не близко, но и не далеко. Уже можно разговаривать, не повышая голоса.
– Максим Иванович, мы безмерно рады вашему визиту, – громко произнёс король. А его младший сын и наследник престола выступил вперёд от трона и протянул руку для рукопожатия.
Меншиков посмотрел на эту руку. Потом поднял взор, взглянув в глаза Александру Петровичу. И холодно произнёс:
– Боюсь, что для человека, подставившего родного брата, Вы слишком самонадеянны.
– Что? – опешил тот, чуть отступив на шаг.
– Вы, верно, упустили из вида тот момент, что я взял Будапешт и захватил в плен не только Франца-Иосифа, но и часть его наиболее доверенных лиц. И, пользуясь случаем, поинтересовался историей 1909 года. Не в курсе ли они тех событий? Слишком быстро, организованно и слаженно газеты Сербии и Австро-Венгрии включились в дело и начали заниматься травлей Георгия. Это подозрительно. В естественных условиях так не бывает. И я оказался прав. Проверка показала, что Ваши люди более чем за месяц начали переговоры о публичном осуждении самыми авторитетными изданиями Австро-Венгрии ещё не совершённого убийства. Откуда они знали, что Георгий в припадке ярости совершит убийство денщика, который не только вскроет интимное любовное послание князя, но и подвергнет осмеянию? Подобные действия не остались без внимания со стороны высшего руководства Австро-Венгрии: она посчитала задуманное вполне соответствующим своим интересам. Георгия не спасло даже то, что он ограничился всего несколькими ударами. Сдержался. Хотя за такое действительно следовало бы убить. Но ничего. Добрые люди ему помогли, и денщик «скончался от ран», не доехав до больницы.
– Максим Иванович, – тихо произнёс Пётр I Александрович, вставая, – что всё это значит?!
– Ваше Королевское Величество, – слегка смягчив тон, ответил Меншиков. – Я с уважением отношусь к Вам и Вашему старшему сыну. Но не к нему, – кивнул он на отступившего на два шага Александра Петровича. – Тот, кто предал родного брата и подставил его – не достоин уважения. Даже Каин брата своего просто убил в горячке. Александр же не только велел своим подопечным совершить преступление, но и оговорил родную кровь, дабы убрать конкурента со своего пути. И не важно, что брата. Конкурента. Того, кто дерзнул встать между ним и престолом по праву рождения. Как такому человеку можно доверять? Как такому мужчине можно пожать руку? Извините, не ведаю, – произнёс он, выдержал паузу, кивнул, щёлкнул каблуками и закончил фразу: – Не вижу смысла более задерживаться.
