– Я рисовать люблю, – помолчав, вдруг признался мальчик, покраснев.
– Рисовать? О как! Часто рисуешь? – заинтересовался Гриша.
– Да как получится, – пожал Васятка плечами.
– А что именно рисуешь? Людей иль животных? Может, деревья? – не отставал Гриша.
– Так что на глаза попадётся, то и рисую.
– Ишь ты. А ну, допивай чай и вон туда, за стол пересаживайся, – скомандовал Григорий, указывая на свой рабочий стол.
Удивленный мажордом только головой покрутил, растерявшись от того, как дело повернулось. Васятка покорно проглотил напиток и, перебравшись за стол, вопросительно посмотрел на хозяина. Вскочив, Гриша положил перед мальчиком лист бумаги и карандаш, после чего, быстро оглядевшись, указал на стоявшие на журнальном столике приборы:
– Сможешь всё это нарисовать?
– Запросто, – хмыкнул Васятка, с интересом рассматривая карандаш.
Судя по его интересу, такой предмет для рисования он видел впервые.
– Вот и действуй. А я посмотрю, что у тебя получится, – улыбнулся Гриша и вернулся на диван.
– Зря вы это затеяли, хозяин, – еле слышно сказал мажордом, убедившись, что мальчик увлёкся делом.
– Почему? Точнее, что это? – спросил Гриша.
– Да с жалованьем. Избалуете, а он потом в другом услужении начнёт себе жалованье требовать.
– И правильно сделает, – заявил Гриша. – Свой труд ценить надо. И потом, как ты хочешь его при-учить о семье заботиться, если он только за еду бегать будет? А ведь оглянуться не успеешь, вырастет.
– Это верно, – помолчав, вздохнул мажордом. – Только зачем же так сразу? Пусть бы сначала послужил, себя показал, а потом уж – вроде как за хорошую службу.
– Иван Сергеевич, ну что такое в нашем деле пять рублей в год? Копейки. Не обеднею, а ему прибыток. Тут ведь главное не в деньгах, а в чувстве.
– Это в каком же? – не понял мажордом.
– В том, что он сам зарабатывает. Матери помогает. Пусть немного, но сам. И чем старше будет, тем больше сам себя уважать станет. А что до учёбы, время придёт, посмотрим, – задумчиво сказал Гриша, поглядывая на увлечённо рисующего мальчика.
От усердия тот высунул кончик языка, склонившись над столом так, что едва не тыкался в рисунок носом.
– Васятка, сядь ровно, а то так и горбатым стать недолго, – скомандовал парень, сам того не замечая, тоном заботливого отца.
Услышав эти интонации, мажордом удивлённо посмотрел на парня и, покачав головой, с усмешкой негромко проговорил:
– Жениться вам пора, хозяин.
* * *
Очередной вызов к капитану Залесскому стал для Гриши совершенной неожиданностью. После передачи дел в мастерских у него появилось больше свободного времени, и парень, не привыкший к праздности, с головой ушёл в подготовку к защите диплома. Сдав все подготовленные чертежи и пояснения куратору, он со дня на день ожидал вызова в университет для получения замечаний, а тут вдруг звонок из жандармского управления.
Быстро собравшись, Гриша выгнал из сарая машину и, едва прогрев мотор, поехал по давно знакомому адресу. Но едва только он представился дежурному на входе, как на лестнице появился сам капитан. Как всегда, изящный, подтянутый, с роскошной тростью в руке. Увидев парня, он чуть улыбнулся и, легко сбежав на площадку, не здороваясь, спросил:
– Ты на машине или верхом?
– Ага, на машине, – кивнул Гриша, окончательно сбитый с толку таким его поведением.
– Отлично. Поехали, по дороге всё объясню, – скомандовал капитан, устремляясь к выходу.
Выскочив следом за ним, Гриша только удивлённо хмыкнул. Залесский, быстро подойдя к знакомому автомобилю, уселся на пассажирское сиденье и, поставив трость между колен, нетерпеливо покосился на парня. Прыгнув за руль, Гриша запустил двигатель и, повернувшись к капитану, спросил:
– Куда едем?
– На Банковую, а там покажу.
– Что случилось-то, Пётр Ефимович? – осторожно спросил парень, выруливая в нужную сторону.
– Ты говорил, что от деда слышал, как они в пустыне воевали.
– Было такое, – настороженно кивнул парень.
– Если я тебя на склад приведу, сможешь отобрать всё, что тебе будет в пустыне нужно. Но с пояснениями.
– Смогу, – подумав, кивнул Гриша, окончательно растерявшийся от подобного поворота дела. – Только почему опять я? И не говорите мне, что у вас никто и никогда в пустыне не бывал. Кто тогда в Бухарском ханстве окаянствовал?
– Ты не путай божий дар с яичницей, – рассмеялся капитан, показав ему крепко сжатый кулак. – Умный больно. Там войска наши были. А экспедиция и армейская операция – это разные вещи. Не забывай, что у войск всегда службы тыла есть. А экспедиция – это самостоятельная единица, действующая в отрыве от любых обжитых мест. Вот потому я и решил тебя как консультанта привлечь.
– Угу, а Русское географическое общество уже упразднили? Или я чего не знаю? – съехидничал Гриша, ловко вписываясь в поворот.
– А такое понятие, как государственная тайна, тебе известно или со своей учёбой уже вообще всё забыл? – в тон ему отозвался капитан. – А теперь серьёзно. О том, что готовится экспедиция в Аравию от нашей службы, знают не больше десятка человек, среди которых и мы с тобой. Там, куда мы сейчас приедем, тоже ничего толком не знают. Говорить об этом деле ты можешь только со мной или генералом. И более ни с кем. Запомнил?
– Запомнил. Чай, не формула земного тяготения, – фыркнул Гриша.
– Формулу можешь забыть. А то, что я тебе сказал, должен помнить даже на смертном одре. Я не шучу, Гриша.
– Да понял я, понял, Пётр Ефимович. Просто в толк не возьму, чего вы всё время меня в эти дела тянете? Ведь мы об этом уже говорили. И не единожды. Даже то, что у меня есть точная копия настоящей карты, не поможет тайник найти. Слишком этого мало. Данных не хватает, говоря вашим языком. А с орденскими наёмниками воевать и без меня специалистов хватает. Так зачем я вам?
– Всегда говорил, что с твоим чутьём только в моей конторе и работать, – вздохнул капитан, удивлённо покачав головой. – Нам нужны твои знания Востока, точнее, мусульманского мира. Умение видеть то, чего другие не замечают, и твоя удача.
– Нашли критерий, – растерянно фыркнул Гриша.
– Гриша, ну ты хоть мне зубы не заговаривай, – укоризненно усмехнулся капитан. – А то мало я с казаками общался и не знаю, как ваше племя к удаче относится.
– Вы никак решили в тот поход десяток дядьки Елизара отправить? – повернулся к нему парень.
– На дорогу смотри! Сверзишь нас в речку, позору не оберёмся, – воскликнул Залесский, тыча пальцем в неожиданно выкатившуюся из-за поворота бричку.
– Не хочу, вода грязная, – рассмеялся парень, ловко объезжая неожиданное препятствие. – Так что скажете, Пётр Ефимович?
