– Я уже просил вас когда-то отдать его мне. Вы отказали. Теперь остаётся только наблюдать и скрипеть зубами.
– А что профессор?
– Профессор зарылся в свои фолианты и, словно крот, роется в бумагах. Ищет следы того самого пергамента. Ему удалось выяснить, что без него ехать в пустыню нет никакого смысла. В итоге дело встало. Где пергамент, мне неизвестно, и я даже пытаться его искать не стану.
– Он был там, – еле слышно признался Морган.
– Где – там? – помертвевшим голосом уточнил Спенсер.
– В переносном сейфе. С десятиной. Я не рискнул привлекать к себе лишнее внимание и приказал положить тубус вместе с золотом.
– Господи Иисусе! – ахнул Спенсер. – Сэр, вы с ума сошли?! Три года работы, пять многоходовых комбинаций, дюжина загубленных жизней, и всё псу под хвост только потому, что вы побоялись привлечь лишнее внимание к этому идиоту?!
– Спенсер, вы забываетесь! – гордо выпрямился лорд Морган.
– Нет, сэр. Я не забываюсь. Я просто называю вещи своими именами. Вот теперь я точно умываю руки.
– Вы не смеете…
– Он смеет, – раздался жёсткий голос, и в кабинет стремительно вошёл мужчина среднего роста с необычно широкими плечами.
Пытавшийся удержать его хромой слуга получил резкий удар кулаком в лицо и рухнул на персидский ковёр, заливая его кровью из разбитого носа.
– Он смеет, – повторил мужчина и, сжав кулак, сунул его под нос Моргану. – Мейстер Стивенсон, – представился он, убирая руку с перстнем. – Мистер Спенсер имеет полное право называть вас круглым дураком, сэр. Вы, зная, что Спенсер облечён нашим доверием, посмели отодвинуть его в сторону от весьма важного дела и в итоге погубили всё. Да-да, лорд Морган. Именно вы и никто другой виноват в этой потере. Спенсер, прикажите там подать сюда кофе и чего-нибудь перекусить. Двое суток в дороге.
– Одну минутку, мейстер, – почтительно поклонившись, ответил Спенсер и, ухватив лежащего слугу за шиворот, выволок его в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Лорд Морган, – резко повернувшись к хозяину кабинета, буквально прорычал вошедший, – вы умудрились погубить плоды трёхлетнего труда и сорвать кучу важных операций. Вашему поступку нет названия. Но самое главное, что из-за вашей глупости орден лишился возможности стать обладателем важнейшей тайны современности. Это предательство, сэр.
– Я… я и подумать не мог, что кто-то решится на подобный шаг, – испуганно заблеял Морган.
– Какой вывод сделал Спенсер из своего расследования? – жёстко спросил мейстер.
– Что к ограблению причастен кто-то, кто знал о сокровищах, – еле слышно прохрипел Морган.
– Что стало с рабочими, которые устраивали тайник?
– Ликвидированы сразу по окончании работ.
– Вы уверены?
– Этим занимался сам Спенсер.
– Хорошо. Значит, дело было сделано правильно, – одобрительно кивнул мейстер. – А почему ваш протеже продолжал свою деятельность? И с кем ещё, кроме вас, он вёл дела? Я говорю о серьёзных делах, а не о ростовщичестве.
– К серьёзным делам я его не подпускал. Он вступал в игру только на конечном этапе. Именно так нам удалось заполучить алмазы великих князей и получить нужные документы. Алмазы были проиграны в карты известному вам человеку, а потом вместе с ними в залог были взяты и нужные нам документы. После снятия копий документы мы вернули, а камни остались в сокровищнице. Изящная была операция.
– Результаты которой вы умудрились просрать. Если выражаться вашими же словами, – презрительно фыркнул мейстер.
Раздался осторожный стук в дверь, и на пороге появился Спенсер, сопровождаемый слугой, который внёс в кабинет кофейник и большое блюдо с нарезанными сыром и ветчиной. Жестом отпустив слугу, мейстер уселся в кресло и, бросив в рот прозрачный кусочек ветчины, приказал:
– Садитесь, Спенсер. Садитесь и рассказывайте. Всё. От начала и до конца, без утайки. На лорда Моргана внимания не обращайте. Теперь вы подчиняетесь только мне.
* * *
Вопрос, что делать с железным ящиком, в котором лежат сокровища, поставил Гришу в тупик. Сам он в чужую вещь не полез бы даже под дулом пистолета. Но, получив в руки такую добычу, парень очень вовремя вспомнил одну из заповедей – не искушай. Побродив по дому, Гриша пришёл к выводу, что устраивать тайник у него нет времени и желания. А значит, придётся поступить просто. Переложить всё добытое в большой сейф, оставшийся ему в наследство вместе с домом.
Задумано – сделано, и уже следующим вечером вся добыча лежала в большом железном ящике. Цилиндрики с империалами он переложил в большую кожаную сумку, которую купил специально, а камни, не вынимая из шкатулок, уложил в отделение с отдельной внутренней дверцей. В том, что ключ от сейфа имеется только в двух экземплярах, его убедил адвокат, занимавшийся его наследственным делом.
Один парень постоянно носил при себе, а второй, по совету всё того же адвоката, находился в отдельной ячейке банка, доступ к которой имел пока только сам Гриша. Вспомнив, что вскоре ему предстоит поездка в далёкие и весьма опасные места, парень принялся приводить дела в порядок. Посетив уже знакомого адвоката, он собственноручно составил завещание, в котором постарался упомянуть всех, кто так или иначе принимал участие в судьбе самого Гриши.
Не забыл он и своё обещание доктору. Нужную сумму, даже с небольшим запасом, он завёз врачу на дом и, выслушав очередную порцию заверений, что всё будет выполнено, как и обещано, Гриша раскланялся и, купив у уличной торговки букет цветов, отправился на квартиру к майору. Ему очень хотелось вместо цветов подарить Ольге что-то серьёзное, но мысль о том, что она не примет подобный подарок, остановила порыв.
Припомнив платье, в котором она отправилась с ним в кофейню, парень только вздохнул. Со вкусом, стильно, но заметно, что не новое. От этих мыслей настроение у парня окончательно испортилось. Иметь возможность запросто всё исправить, и не иметь такого права. Это злило. Ведь девушка могла обидеться и разорвать знакомство с ним, чего Грише категорически не хотелось.
С этими мыслями он и подкатил к знакомому дому. Заглушив двигатель, он легко взбежал на третий этаж и с ходу крутанул пуговку механического звонка. На этот раз дверь ему открыл старый слуга, который с ходу, едва завидев парня, торжественно склонился в глубочайшем поклоне.
– Ты чего это удумал, дедушка? – охнул Гриша, не ожидавший ничего подобного.
– Спаси тебя Христос, вьюнош, – продребезжал старческий голос. – За помощь семье этой и за жизнь мою, никчёмную.
– Да что ты такое говоришь, старче? – возмутился парень.
– Правду. Правду я говорю, сударь, – тяжело выпрямившись, устало сказал старик. – Старый стал совсем. Гнать давно пора. Вон даже барыню защитить не смог, старый пень. Да господин майор по доброте своей не гонит. И как жить опосля такого?
