– Что с Гришей, ваше благородие?
– Всё с ним в порядке, – попытался увильнуть Костя.
– Не берите грех на душу. Я же вижу, что что-то не так, – не отступился унтер.
Сам не зная зачем, Котэ принялся пересказывать ему всё услышанное от знахарки. Внимательно выслушав его рассказ, Елизар пальцем расправил усы и, подумав, тихо спросил:
– Выходит, не пойдёт туда, сгорит, а пойдёт, может и не вернуться, так?
– Так.
– А раз так, пусть идёт, – решительно заявил унтер.
– Да ты ума лишился?! – зашипел Котэ рассерженной коброй. – Не слышал, что она сказала?
– Я-то слышал. А вот вы, ваше благородие, не слышите, – резко осадил его Елизар. – Она как сказала? Если пойдёт, то может и не вернуться. Может. Понимаете? А может, и вернётся. Тут уж как Господь рассудит. А вот если не пойдёт, то точно сгорит. Так лучше уж пусть пойдёт да попробует, чем станет медленно непонятно с чего гибнуть.
– А ведь ты прав, – растерянно признал штабс-капитан. – Как же я этот момент ушами прохлопал?
– Разволновались, вот и не услышали, – отмахнулся унтер. – Долго нам ещё тут сидеть?
– Скоро всё закончится, – туманно отозвался Костя. – Вот как Гриша со своей картой разберётся, так и отправимся.
– Ох, темните вы, ваше благородие, – понимающе усмехнулся Елизар. – Ну да бог вам судья. Наше дело служивое. Хоть лежишь, хоть сидишь, а служба всё одно идёт.
Костя невольно усмехнулся этой незамысловатой солдатской мудрости. Но вывод, сделанный унтером, вселил в него некоторую успокоенность. Потерять одну из ключевых фигур затянувшейся игры было бы большой утратой. Да и сам парень ему нравился. Прямой, честный, всегда готовый прийти на помощь, но при этом имеющий собственный кодекс чести, Гриша с первого взгляда казался ему человеком, выкованным из цельного куска булата. Котэ и сам не понимал, откуда вдруг взялась эта аллегория, но воспринимал парня именно так. Человек, выкованный в божественной кузнице из оружейного булата.
За этими мыслями его и застал бесшумно подошедший мастер Лю. Окинув штабс-капитана внимательным взглядом, мастер вздохнул и, покосившись на скалу, негромко спросил:
– Она не может ему помочь?
– Нет, – покачал головой Костя, даже не уточняя, о ком именно он говорит.
– Значит, ему придётся пройти этот путь до конца, – вздохнул Лю.
– Но откуда вы… – опомнился Костя.
– Вы с Елизаром говорили, а я слушал, – пожал Лю плечами.
– Что нам делать, мастер? – с надрывом спросил Костя. – Он ведь, по сути, ещё совсем мальчишка. Школяр вчерашний. За что ему всё это? За какие грехи?
– А почему ты решил, что это наказание? – неожиданно спросил мастер.
– А что тогда? – растерялся Костя. – Награда?
– Испытание, – коротко ответил Лю. – Булат закаляют, то нагревая, а то остужая. И если клинок не ломается, то становится закалённой сталью. Так и человек. Он или ломается, или проходит все испытания и становится сильным.
– Куда уж больше-то? – недоумённо проворчал Котэ. – Вот вы, мастер, про булат заговорили. А я с самого начала его воспринимал словно человека, из булата отлитого. Ну и зачем его ещё больше испытывать?
– Это не нам решать, Костя, – понимающе улыбнулся мастер. – Его ведём не мы. Его ведёт кто-то, кому он нужен. Зачем? Вопрос не ко мне. Но это его путь, и ему придётся его пройти.
– Путь, – фыркнул Костя. – Знать бы ещё, куда этот путь ведёт.
– Это знает тот, кто ему этот путь назначил, и не нам с тобой его спрашивать.
– Не спорю, да только он ведь и нас за собой тащит.
– Нас он не тащит. Мы сами за ним идём. Это наш выбор. Твой, мой и всех остальных.
– Разве? – иронично уточнил Котэ.
– А разве нет? Ты же мог не идти за отрядом племени, а остаться у колодца и попросту уничтожить любого, кто нападёт. Уж чего-чего, а огневой мощи у нас на батальон хватит. Даже пулемёты расчехлять не надо.
– А про пулемёты вы откуда знаете? – окончательно растерялся Костя. – Это же на самый крайний случай.
– Тюки уж больно характерные, – лукаво усмехнулся мастер.
Во вьюках экспедиции и вправду было два английских пулемёта «Льюис», которые было приказано использовать только в самом крайнем случае. Потому Костя и дал команду не распаковывать их раньше времени. Такое оружие в пустыне может привлечь много желающих получить его в своё пользование, не считаясь с потерями. Устраивать большую войну с местными племенами в планы экспедиции не входило. Так что удивление Кости было неподдельным.
Удивлённо покрутив головой, Котэ поднялся и уже собрался позвать своего денщика, чтобы велеть организовать кипятку для чая, когда мимо казачьего бивака промчались два взмыленных воина из местных. Недоумённо переглянувшись, мастер и штабс-капитан поспешили следом. Если эти разведчики усмотрели в пустыне что-то опасное, то им необходимо было об этом знать. Пробежав ко входу в пещеру, они наткнулись на военного вождя племени, что-то быстро обсуждавшего с приехавшими воинами. Остановившись в паре шагов от них, Костя принялся быстро переводить:
– Десяток воинов на верблюдах сумели случайно добраться до соседнего колодца. За ними на день перехода никого нет. Но воины говорят, что они собирались отправить гонцов, после того как отдохнут. Куда именно, неизвестно.
– Понятно, – хищно усмехнулся мастер. – Значит, надо сделать так, чтобы ни гонцы, ни те воины больше никому о колодце не сообщили.
– Вы же не собираетесь сами… – начал было Котэ, но мастер не дал договорить.
– Собираюсь. Скажи вождю, чтобы разослал своих разведчиков по округе. Пусть присматривают. А этими воинами я сам займусь.
– Но это опасно.
– Я догадываюсь, – фыркнул мастер. – Засиделся. Пора размяться. Всё. Ты объясни им, что делать, а мне пора.
С этими словами мастер просто исчез, словно его никогда тут и не было.
* * *
Появление мастера Лю с дюжиной верблюдов, гружённых трупами неизвестных солдат, вызвало в городе ажиотаж. По приказу вождя, тела сразу же увезли куда-то в сторону от лагеря, а верблюдов угнали в другую сторону, предварительно сняв поклажу и сёдла. К удивлению казаков, арабы оказались предельно честны. Всё, что они собрали с тел, и вся поклажа оказались сложены на границе бивака под охраной двух молодых воинов.
Когда мастеру доложили о том, что он может забрать свою добычу, Лю только крякнул и, покрутив головой, отправился за советом к Ильясу. Услышав, в чём именно заключается его затруднение, прапорщик, после короткого раздумья, предложил мастеру простое, но приемлемое для всех решение. Забрать из добычи только деньги и украшения из дорогих металлов, а остальное отдать местным, как дар за гостеприимство. Скривившись, мастер попытался отказаться от всего, но, услышав, что такое небрежение будет сродни оскорблению, сдался.
