– Мы официально объявляем, что выходим из «Пробужденных»! Мы понимаем, чем это нам грозит, ведь «угроза» может не отпустить нас! Но в этом случае клянемся, что тогда будем вредить клану, пока Скиф не освободит нас!
– Не хотим иметь с Шеппардом ничего общего! – крикнула Тисса.
В моей душе будто бы оборвалась натянутая струна. Что они говорят? Что происходит?
Гомон участников начал затихать, зато всполошились журналисты. Посыпались вопросы.
– Мы долго терпели высокомерие Шеппарда, – звенящим голосом сообщил Малик. – С нас хватит!
– Алекс Шеппард – зазвездившийся кусок дерьма! – прокричала Тисса. – С этой минуты просим считать, что мы не с ним! Мы вообще его ненавидим! Он наш враг!
– А еще… – Малик обернулся ко мне и усмехнулся. – Мы с Мелиссой теперь вместе!
Бывший друг обнял Тиссу и поцеловал ее в губы. Поцелуй затянулся, и зал разразился гулом одобрения. Жидкие хлопки переросли в грохот аплодисментов. Участники начали скандировать:
– Засунь свою «угрозу» в зад, Скиф! – Звучало это так складно, будто они несколько дней репетировали. – Засунь свою «угрозу» в зад, Скиф!
Я поймал сочувственный взгляд Иена Митчелла. Рядом с ним сидел низкорослый лысеющий мужчина в роговых очках – Кларк Кац, главный редактор «Дисгардиум Дейли». Он хмурился, изучая мою реакцию.
Негодование плескалось во мне расплавленной лавой, выжигало жажду жизни, желало выплеснуться, но я, сжав волю в кулак, умудрялся держать спину прямой, голову поднятой, а выражение лица сохранял каменным. Только зубы крошились.
Хайро говорил, что в окружении призванных мне будет непросто, и даже поведение Малика он спрогнозировал: «Вы там будете без присмотра. Вполне возможно, к твоему другу найдут подход люди корпорации. Не факт, что мои прогнозы сбудутся, но лучше подготовиться ко всему».
Глядя в одну точку, я отстранился и от воплей, и от созерцания идущих в обнимку Малика и Тиссы, и от того, как им все пожимали руки и хлопали по плечам. Что дальше? Ждать ли предательства от остальных «Пробужденных»? В груди нарастало ощущение, что лава застыла, все сгорело, остался пепел, и он устремлялся в разверзающуюся черную дыру, которая поглощала боевой настрой, радость от того, что успел на Игры, надежды… Трикси, Малик, Тисса… Кто дальше? Ханг? Эд? Ирита?
– Кхм-кхм… – Кто-то откашлялся в микрофон и постучал по нему. – Господа, минутку тишины и внимания! Мистер Шеппард, а также директоры «Сноусторма», мистер Джексон и мисс Клиффхангер, готовы выступить с совместным заявлением!
Вернувшись в реальность, я осознал, что больше не один. Справа от меня сидел Киран, слева – Хлоя. Улыбающиеся, деловитые. Джексон, склонившись под стол, прыснул в рот «Ускорителем».
Все стихли. Взгляды трех сотен участников и стольких же журналистов сошлись на мне. В море лиц я видел только три хорошо мне знакомых: ликующие, даже торжествующие лица Малика и Тиссы и сочувствующее – Иена Митчелла. Старый журналист, поймав мой взгляд, ободряюще кивнул и на мгновение прикрыл глаза.
– Мистер Шеппард? – Ведущая пресс-конференции напомнила, зачем я здесь.
– Привет… – сказал я, постучал пальцем по микрофону и, убедившись, что он работает, продолжил: – Вы знаете, что я чуть не опоздал на Игры. Прибыл в последний час регистрации, поэтому не особо успел пообщаться с народом. Но хватило того, что услышал. Никто не хочет, чтобы я участвовал. Люди считают, что я не заслужил участия, что все мои победы были нечестными. Я не могу с этим согласиться на сто процентов, но признаю, что всеми успехами в Дисе обязан своему уникальному статусу…
Я сделал паузу, и Киран тут же ею воспользовался, разыгрывая собственный сценарий:
– Алекс, дорогой, о чем ты говоришь? Неужели ты хочешь отказаться от участия?
– О боже, Алекс, не делай этого! – почти натурально всплеснула руками Хлоя. – Где, как не на Демонических играх, ты сможешь доказать, что твои успехи неслучайны?
– Господа, мы собрались здесь, чтобы сообщить о беспрецедентном событии! – воскликнул Киран, обращаясь к залу. – Впервые известная всем «угроза» участвует в Играх! Впервые за всю двадцатилетнюю историю их проведения! Но вечер открытия, видимо, будет омрачен печальной новостью…
Он обернулся и посмотрел на Хлою. Клиффхангер перехватила речь, как профессиональный бегун словесной эстафеты:
– Что ж, это легко понять. Юный Алекс пережил так много… Так много! – Она всхлипнула. – Груз ответственности, постоянные вызовы со стороны всей игровой…
– И мировой! – вставил Киран.
– Да, и мировой общественности. Безумно жаль, что мир лишается такого зрелища! «Сноусторм» пытался переубедить Алекса, да что там, мы все еще пытаемся, да, Киран?
– Действительно, – Джексон затряс головой. – Уверен, что еще ничего не кончено, и Алекс одумается…
– Я бы хотела напомнить всем, кто здесь собрался, слова отца-основателя Майка Хагена! Мистер Хаген говорил, что «угрозы» – важная часть Дисгардиума…
Она продолжала распинаться, окончательно убедив весь зал, что Алекс Шеппард участвовать не будет, и это ужасная потеря для Демонических игр. Мои губы растянулись в невольной улыбке – представил их вытянувшиеся лица, когда я скажу то, что собрался.
Закончив, Клиффхангер посмотрела на меня.
– Что скажешь, Алекс?
– Не могу не согласиться с мистером Хагеном, – сказал я. Хлоя ободряюще кивнула, Киран похлопал меня по плечу. – И вы так убедительно говорили…
– Твое решение?
– Я согласен с вами, вы правы! – Я обратился ко всем. – Послушайте, признаю, что развился за счет статуса. Но Демонические игры всех уравняют, не так ли? Попробую доказать, что могу успешно играть и без преимуществ «угрозы». Я буду участвовать! Не могу лишить зрителей зрелища, которого они так ждали…
Улыбнувшись, я развел руками. Хрен вам! Так просто вам меня не сломать, я буду биться до последней капли крови, и теперь путей к отступлению у меня нет.
Вот тут-то и началась суматоха. Киран глотал воздух, Хлоя хлопала глазами, журналисты выкрикивали вопросы. Где-то в великом ничто Спящие перестали беспокойно ворочаться. Стримеры с первого ряда орали, комментируя трансляцию.
За их спинами ржал, вытирая слезы, Иен Митчелл. Он колотил Каца по плечу. Кац показывал мне большой палец.
Глава 3. Проклятый изгой
Как бы я ни куражился, когда озвучивал, что остаюсь на Играх, как бы ни радовала меня перекошенная физиономия Кирана, большая часть моей души омертвела.
Эмоции проявлялись, только пока я говорил, их подкрепляла молчаливая поддержка Иена и уверенность в том, что я поступаю правильно – от того, возьму ли я приз за победу в Играх, зависели миллионы жизней неграждан.
Но потом…
Накатило ледяное равнодушие, словно Хладнокровие карателя вместе со мной перешло в реальный мир. Меня не трогал вид обнимающихся Малика и Тиссы, не волновали вопли особо злобных участников Игр и лицемерно сочувственные вопросы журналистов. Мозг, видимо, понял, что еще чуть-чуть – и я либо впаду в отчаяние и мрачную депрессию, либо сойду с ума. А может, помогли Спящие, которые, казалось, теперь всегда были со мной, но какие бы объяснения ни находились, ощущение не менялось: я перестал испытывать эмоции, решив делать что должен, и будь что будет.
