Оборотню Хеллфишу не дали и шанса – его атаковал сам Маркус, уже расправившийся с Кетцалем при помощи союзников. Одним из последних уложили хоббита-всадника Дэйва, сбросив его с коня. Он успел выкрикнуть что-то бравурное, но захлебнулся кровью и выбитыми зубами.
Кольцо вокруг сжалось, но меня не атаковали даже после того, как спал защитный паладиновский «пузырь». Подбежали варвар Гейзерих и темный паладин Кэвилл, схватили за руки и загнали в стан Ошеломлением.
Остальные добивали раненых и лишь буравили меня презрительными взглядами, держа наготове станящие касты, чтобы не дать уйти Полетом, если я вдруг вырвусь. Однако до конца Перегруза оставалось еще много времени, и сколько бы я ни пялился на таймер дебафа, быстрее цифры не сменялись.
Маркус о чем-то пошептался с Дестини за спинами игроков, после чего оба прошли через толпу и встали передо мной. Женщина из «Детей Кратоса» явно наслаждалась моментом, это было видно даже по ее походке – она вышагивала, будто по подиуму. Дестини понимала, что внимание всех зрителей сейчас приковано ней, и казнь топовой «угрозы» вечером будут крутить по всем каналам, и рисовалась.
– Не тяни, Дес, – пророкотал Маркус.
Бурокожий орк погладил эльфийку пониже спины и ухмыльнулся. Так вот что она ему пообещала за право расправиться со мной? То есть, понятно, деньги, но и…
– Не тяни, – повторил он ласковее. – Прикончи парня, пока Кетцаль и Хеллфиш не вернулись с кладбища.
Чтобы быть убедительнее, Маркус нанес отрывистый тычок дубиной мне в колено. Кости хрустнули, нога подломилась, на мне повис пятиминутный дебаф Хромой. Жизнь снизилась до красной зоны.
– Упс, – оскалился орк-громила и развел руками.
– Маркус! – взбешенной кошкой взвизгнула Дестини.
Атака Маркуса сняла Ошеломление! Затаив дыхание, я выжидал. В том, что меня убьют, сомнений не было, но вот как и кто…
С 63-м уровнем Пути духа вне боя ресурс восстанавливался быстро, и я накопил на несколько секунд Ясности. Лишь бы Дестини подошла ближе! Иначе из-за расходов на дистанцию удара духа может не хватить, а силы вырваться и ринуться к врагу не было – меня держали за руки два силача.
Эльфийка подошла ко мне вплотную, подняла лук и резким движением натянула тетиву, чтобы выстрелить в упор. Целилась она в глаз…
Ясность! Прекрасное, но искаженное злобой лицо Дестини застыло, превратившись в маску.
Врубив Буйные кулаки, я вырвал руки из захватов Кэвилла и Гейзериха! И замолотил по этой маске! Удвоенный урон воздушной способности, превращавшей обычные удары в Кулаки-молоты, сокрушил очки жизни серебряного рейнджера в доли секунды, а я мстительно продолжал бить куда придется, ломая ей лук, круша нагрудный доспех и вминая шлем с открытым забралом в череп.
После шестого или седьмого удара я перестал по ней попадать – очередная атака окончательно оторвала ноги эльфийки от земли и отправила ее в полет. Я больше не дотягивался и переключился на Маркуса, чьи глаза распахнулись в изумлении. Орк только начал замах дубиной, когда затрясся от моих кулаков. Его латы не выдержали и смялись фольгой, ребра сломались, я снес ему скулу очередным Молотом, но… Не хватило чуть-чуть.
Громила выжил и, когда меня выбило из убыстрения, отскочил на безопасное расстояние. Я же рычал и рвался к нему, но меня успокоили Оглушением.
Маркус поднял руку и заорал:
– Не стрелять! Стоп! Ресните Дес!
Опомнившиеся игроки, уже готовящиеся растерзать меня, остановились. В толпе заунывно завыл шаман-целитель. Все смотрели на труп серебряного рейнджера из «Детей Кратоса», а потому не сразу заметили, как у меня под ногами вспыхнула пентаграмма.
Пентаграмма побега
Отправляет в случайное место в Окаянной бреши. Во время подготовки объект переноса неуязвим.
Выплевывая ругательства, Дестини вскочила и начала выпускать стрелу за стрелой. Чувствуя, как меня охватывает защитное пламя, я видел сквозь языки огня исказившееся лицо эльфийки и разбитую физиономию Маркуса, который кричал:
– Не дать ему уйти! Фокус на Скифе!
И перекрывая вопли и шум бесплодных атак, не способных пробить демоническую магию, над поляной разнесся торжествующий хохот выжившего Мейстера:
– Я сделал все, что мог, молодой человек! А жертвой пентаграммы станет… Дестини!
Он указал на серебряного рейнджера пальцем, та вспыхнула и мгновенно опала пеплом! Мейстер захохотал еще громче, казалось, им овладело безумие.
Маркус, заметив ювелира на дереве, указал на него. Я успел увидеть, как бездыханное тело маленького седого гнома, утыканное стрелами и копьями, треща змеящимися разрядами, валится с ветки.
А потом мир исчез, я нырнул в темноту, откуда слышались визгливый смех и хохот…
И оказался в тускло освещенной пещере, возликовал было, но, бросив взгляд на мини-карту, понял, что радовался рано: «Лабиринт Деспота, 531 этаж».
В темноте ворочался, пробуждаясь, демон, и от его поступи сотрясалась каменная твердь под ногами.
На мне все еще висели Оглушение, Хромой и Перегруз, да и Покровительство ленивца с Врагом Преисподней никуда не делись. Сейчас на то, что я переживу день, никто не поставил бы и тысячной доли феникса.
Глава 20. Лабиринт Деспота
Помимо топота кого-то огромного, я расслышал мерную пульсацию, будто гигантское сердце подземелья стучало, ему в такт вибрировали стены и пол. Тук-тук! Тук-тук! Стук был глубоким, гулким, как биение сердца под водой, когда пульсация отдается в ушах приливами крови, и, конечно же, ничего хорошего мне не обещал. Тем более что в Оглушении я не мог не то что сдвинуться, а даже поскрежетать зубами, так что появление самого захудалого моба сулило мне конец.
Наверное, впервые с момента последней встречи с Ядром Чумного мора я заскучал по Бессмертию. Как же было круто не смотреть на уровни врагов и цифры урона, а просто ломиться в бой, работая руками и время от времени вспыхивая Яростью!
Стоя в центре просторной пещеры, я ощутил запах гнили, но, принюхавшись, понял, что несет не мертвечиной, а смрадом тухлых яиц, серы и гари. В воздухе вместо пыли кружили крупинки сажи, едва заметное свечение исходило от мерцающих красным стен. Если бы не Ночное зрение, пришлось бы туго, но даже с этим умением слабо просматривалось лишь пространство вдоль стен, большая же часть пещеры была погружена во мглу.
В девять секунд до окончания Оглушения уместилось не меньше двух десятков сердцебиений. Поблизости мобов не было – и слава Спящим! – но тот, кто шел ко мне тяжелой поступью, сотрясавшей пол, явно был пострашнее. И Жуткий вой не используешь…
Голову пронзила мысль о том, что я не учел чего-то важного, и из-за моей ошибки произошло непоправимое! Бездна, Духовные оковы! Что мешало мне поставить их в центре поляны, не дав «дестерам» и «маркерам» шанса возродиться? Осознание рвало душу, терзало так, что хотелось зареветь, но срок стана закончился.
