Они понимали, что сейчас на кону все, удвоили усилия и достигли цели за семь минут до окончания окаменения. Им осталось самое сложное – столкнуть свой груз вниз, ведь к самому краю на волокуше меня было никак не подтащить.
Сперва они пытались двигать, упершись всем рейдом, но в панике мешали друг другу, потом у кого-то включился мозг, под меня подложили срезанные доски, которыми стали работать как рычагами, – ускорились, а время, наоборот, замедлилось: 06:05… 06:04…
Моя голова уже свисала над краем пропасти, как вдруг палка сломалась под натиском. Маркус упал, теряя голубя, и зарычал:
– Ни хрена! Ты сдохнешь, Шеппард! – Подняв голову, погрозил пальцем улетающей птице. – А ты, Дес, далеко не улетишь!
Двумя рычагами у них не очень получалось. Инчито метнулся куда-то и вернулся с доской. Наверное, выбил из ограждения вокруг Провала.
Но и в три рычага получилось фигово. Доски трещали, ломались, обездвиженная статуя Скифа цеплялась за корни, и прежде чем враги догадались, что им мешает, прошла драгоценная минута, а следом и еще одна: 03:33…03:32…
Когда таймер показал 02:45, Маркус выпил боевой эликсир и приказал остальным сделать то же самое. И это дало результат – натужное уханье, звериное рычание, неистовая брань, и я перевалился за край, начав свое долгое падение в Провал.
Вслед донеслось хоровое улюлюканье и вопли радости под рев Маркуса:
– Без обид, Шеп-па-а-ард!
По моему прошлому опыту, падать предстояло две-три минуты, и сейчас лишняя секунда окаменения могла решить мою судьбу.
Иначе говоря, все зависит от того, как механика Окаянной бреши рассчитывает ускорение падения в этом проклятом и оторванном от мира куске тверди.
Глава 25. Расплата
Кувыркаясь и десятитонным камнем летя на дно, я ничего не чувствовал, а потому падение запомнилось лишь мельтешащими огнями и уменьшающимся небом. Торжествующие крики Маркуса и его людей быстро стихли, свист рассекаемого воздуха усиливался, а потом и он как-то странно изменился. Будь я не из абсолютного камня, наверняка уже сгорел бы от трения воздуха.
В какой-то момент я просто закрыл глаза и полностью сосредоточился на таймере Абсолютного окаменения. Неважно, спадет ли дебаф до удара о дно или после падения, мне требовалось мгновенно включить Ясность и Полет. Если упаду каменным, выживу, но попаду под молниеносную атаку Аваддона; если повезет, просто не долечу до самого низа, замедлив время и взяв процесс под контроль. На этом я и сфокусировался, гипнотизируя цифры дебафа.
Я все еще летел, полностью потеряв ориентацию в пространстве, но не во времени – таймер показывал: 00:03… 00:02… 00:01…
Эффект абсолютного окаменения закончен!
Уведомление появилось одновременно с активацией обоих навыков:
«Ясность» активирована: ваша скорость многократно повышается, и вы предугадываете движения противников!
«Полет» активирован: вы можете летать без ограничений!
Совсем близко подо мной выпросталась и застыла демоническая рука – гибкая и невероятно длинная, но все же недостаточно быстрая, чтобы успеть сомкнуть пальцы. Кинув под нее Духовные оковы, я рванул вверх. Разочарованный рев Аваддона слился в неразборчивый гул, затихший через мгновение.
В Ясности я летел несколько секунд, набирая разгон, после чего отключил ее, но по инерции все равно несся намного быстрее обычного. Как ни старался, поднимаясь, потратил почти три минуты и успел за это время выбрать стратегию дальнейших действий.
Я разрывался, решая, на что тратить драгоценные секунды. Сердцем был на кладбище, чтобы спасти хоть кого-нибудь – около семидесяти «маркеров» сейчас резвились там, уничтожая и обнуляя все три отряда моих союзников. Умом понимал, что расправляться с верхушкой противников надо прямо сейчас, пока они думают, что я мертв, а потому не спешат и не прячутся, уверенные, что игра сделана.
Я не просто так поставил Духовные оковы именно на дне Провала, это была моя страховка на случай, если Аваддон не успеет кого-то поймать в полете. Даже разбившийся враг не воскреснет на погосте! Гад неприятно удивится, возродившись рядом с финальным боссом, и вот тогда-то его смерть станет окончательной!
Подогреваемый этими мыслями, я сделал выбор. Маркус, Инчито, Кэвилл, Уркиш и остальные должны умереть. Под Ясностью я не потрачу на это больше минуты, зато буду спокоен. И только обезглавив вражеские рейды, помчу на кладбище.
Я так спешил, что отряд Маркуса едва не просочился мимо меня незамеченным, свернув с дороги куда-то в лес. Заметив их боковым зрением и накинув Скрытность, я рванул навстречу, чтобы выдернуть Маркуса и сбросить в Провал. Почему они отклонились от маршрута, понял лишь на подлете.
Зависнув над врагами, увидел, как Маркус поднял Дестини, взяв за горло.
– В последний раз спрашиваю, – прорычал орк. – Да или нет? Слово, принцесса, надо держать!
– Катись… в бездну… – прохипела эльфийка.
Пришел мой черед выполнять обещанное. Я запрещал себе даже думать о том, что получу от Дестини за возможность войти в топ, говорить – тем более: нельзя было раскрывать карты перед корпорацией, ведь я под особенно тщательным наблюдением.
Покинув рейд Кетцаля, я пригласил Дестини в группу.
Дестини, эльфийка, серебряный рейнджер 1-го уровня, присоединилась к вашей группе.
– Давай, Дес, будь благоразумной! – увещевал ее Уркиш. – И мы снова станем на одну сторону. Маркус прав, у вас договор, и он свою часть выполнил, а ты не сделала того, что обещала!
Девушка ничем не выдала моего присутствия. Лишь тень радости мелькнула на ее лице, но прирожденный дар актрисы позволил доиграть роль как надо:
– Какой же ты мерзкий, Иезекиль! – голос Дестини дрогнул. – Поверить не могу, что считала тебя другом…
– Достаточно! – взревел Маркус, отпуская горло эльфийки. Он вытащил массивную дубину и замахнулся. – Моргнуть не успеешь, как вылетишь с Игр. Три… Два…
Раз! Жуткий вой! Две секунды на то, чтобы он прозвучал, и только потом – Ясность! Они даже не успели толком испугаться, застыв в разных позах, но на каждом уже висел Страх. Расширенные глаза Дестини и открытый в крике рот – она все-таки испугалась, что сейчас погибнет, – оскалившаяся морда орка-громилы, выпадающая из его разомкнутых пальцев каменная дубина.
Я подхватил Маркуса и рванул к Провалу. При этом было ощущение, что я тащу статую, орк что-то орал, но я слышал лишь басовитый низкий гул. Жаль, что он не услышал моих последних слов:
– Сегодня будет очень много корма Аваддону, и ты, Маркус Янссон, отправишься к нему первым!
