Защита патриархата, первородства и божественного права королей была настолько радикальна, что обернулась против роялистов. Вместо укрощения врагов она вдохновила их: эти несостоятельные доводы заострили умы противников короля и способствовали еще более активной защите политической свободы. Наиболее известная и влиятельная работа из числа появившихся в ответ на доводы Филмера – «Второй трактат о правлении» Локка, к которому мы скоро обратимся. Но Локк не был первопроходцем. Другой трактат в таком же духе – его Локк прочитал перед тем, как написать свой, – поразительно схожий с его собственным и сейчас практически забытый, – это «Патриарх не монарх», написанный близким другом Локка, Джеймсом Тирреллом. Многие политические идеи, обычно приписываемые Локку, можно с таким же успехом охарактеризовать как тиррелловские, хотя Локк часто развивал темы Тиррелла и приводил их к более радикальным выводам.
Локк никогда не признавался Тирреллу, что это он автор анонимных «Трактатов». Локк часто бывал скрытным и имел на то веские основания, учитывая опасности эпохи и компанию, к которой принадлежал. Например, в 1681 г. Стивен Колледж, один из сторонников Шефтсбери, был повешен за измену. Некоторое время за Локком следили шпионы короля, и в какой-то момент сам король потребовал, чтобы Локка лишили должности в Оксфорде. Но к тому времени, когда были опубликованы «Два трактата», для Локка опасность миновала, и в любом случае он доверял Тирреллу. Судя по всему, причиной молчания Локка в том случае было нечто другое. Похоже, некоторые из основных идей книги, которая, между прочим, считается одной из наиболее влиятельных работ по теории собственности, сами были украденной собственностью
[400].
Если правители не обязаны своей властью божественному праву, откуда тогда взялась политическая власть? Это вопрос, с которого Локк начинает свой «Второй трактат». Если мы не готовы принять удручающий вывод о том, что «всякое существующее в мире правление является продуктом лишь силы и насилия и что люди живут вместе по тем же правилам, что и звери»
[401], то мы должны найти какой-то другой источник законной политической власти, утверждал Локк. Ответ, который он предложил: форма общественного договора. Заключая договор об объединении и формировании сообщества, люди закладывают основы политической власти, которая затем осуществляется от их имени правителем или правительством. Таким образом, власть правителя проистекает из договора, свободно заключаемого его подданными, не навязывается Богом и не основывается на грубой силе.
Признаки понятия общественного договора можно отследить по всей истории западной мысли. Так, Антифонт, афинский мыслитель V в. до н. э., говорил, что «предписания законов суть результат соглашения»
[402], а персонаж платоновского «Государства» Главкон объясняет, что люди «нашли целесообразным договориться друг с другом, чтобы и не творить несправедливости, и не страдать от нее»
[403]. Греки, кажется, думали, что до того, как такие договоры были впервые заключены, жизнь была жестокой и одинокой, и люди объединялись для защиты от животных. Согласно одной версии этой истории, датируемой первым веком до нашей эры,
что же касается самых первых людей, то, как говорят, они, вступив в жизнь беспорядочную и подобную животным, в одиночку выходили на пастбища и употребляли в пищу пригодную растительность и плоды дикорастущих деревьев. Затем, подвергаясь нападению со стороны диких зверей, они, руководствуясь соображениями пользы, прибегали к помощи друг друга, а собираясь вместе по причине страха, они понемногу узнавали взаимные особенности
[404].
После этого, как гласит история, они научились общаться и стали заключать соглашения, являющиеся основой морали и политической жизни.
В Средневековье идея подразумеваемого договора между правителем и поданными возникла в XI в. из-за споров о соответствующих полномочиях пап и светских правителей. Папа Григорий VII постановил, что, если император злоупотребит своим положением, папа может свергнуть его, что дало толчок идее: хотя власть папы абсолютна, но власть светского правителя зависит от своего рода контракта или доверия. Так, один ярый защитник папской власти, Мангольд из Лаутенбаха, которого даже умеренная «Католическая энциклопедия»
[405] называет грубым и фанатичным, сравнивал светских правителей со свинопасами, которых можно изгнать, если они не выполняют свою работу. Никто не должен подчиняться светскому тирану, если тот нарушает подразумеваемое доверие, которое есть источник его власти, пишет Мангольд: «Разве не ясно, что он заслуженно лишается оказываемых ему почестей и что люди освобождаются от его власти и подчинения ему, когда он очевидно первым нарушил договор, благодаря которому был назначен?»
[406] В последующие три столетия эту идею поддержали многие философы, писавшие о политике, в том числе Иоанн Солсберийский (ок. 1115–1180), св. Фома Аквинский (1224 /5–1274) и Уильям Оккам.
Таким образом, идея общественного договора, была достаточно известна к тому моменту, когда Гоббс, Локк и Руссо начали разрабатывать свои теории по этому вопросу. Однако стоит отметить, что широкое понятие общественного договора в действительности подразумевает два различных элемента: соглашение между людьми о формировании общества и соглашение или подразумеваемое доверие между таким обществом, с одной стороны, и его правителем или правительством – с другой (назовем последнее «договором с правителем»). Греки в целом сосредоточились на общественном договоре в первом смысле, как Гоббс и Руссо. Но средневековых писателей больше всего интересовали договоры с правителями, в которые не верили ни Гоббс, ни Руссо. Для Гоббса, как мы видели, сформировавшись, сообщество передавало все свои политические полномочия правителю и не оставляло за собой никаких прав на его свержение. Гоббсовский правитель обладал безусловной властью, как у Мангольда – папа. У Руссо не было места для договора с правителем совершенно по другой причине, поскольку в его утопической версии общества люди каким-то образом должны сами управлять собой.
