И только я никак не могла взять в толк, что же делать мне? Браслета у меня так и не было, и значило ли это, что я не прошла? Упс. Вот Жемчужный батюшка расстроится. Провалился, кажется, его грандиозный план. Что ж, в таком случае, я совсем не против вернуться. Надеюсь, после этого и Линэль не захочет задерживаться в моем теле и моем мире.
— Девять, — вдруг произнес Каллинфер и в замешательстве обвел глазами толпу «неудачниц». — Почему больше никто не выходит? У кого еще есть знак Избранной? Сенты, что за шутки? Где десятая невеста?
Но шутить точно никто не собирался. Все испуганно переглядывались и пожимали плечами. У меня же опять нестерпимо зачесалась щиколотка. К черту! Все равно я, похоже, вижу их всех здесь последний раз! Простите, учитель Каттен за нарушение этикета, но я больше не могу! И, наплевав на все приличия, нагнулась, приподняла подол платья… Да так и замерла в полусогнутом положении: мою щиколотку обвивал браслет из рубиновых бисеринок.
Эту чудесную находку заметила не только я, отчего в храме на целую долгую минуту воцарилась звенящая тишина.
— Сента Мэриндж, — первым отмер Каллинфер, — что ж вы молчите? — он нервно сглотнул. — И почему знак у вас… у вас… там?..
— Понятие не имею, — пожала я плечами, пребывая в не меньшем шоке.
Секретарь манжетой вытер пот со лба и отрывисто попросил:
— Не могли бы вы, сента, переместить знак на то же место, что и у других Избранных?
— Конечно, — я как раз обнаружила маленькую застежку на браслете.
Снять браслет удалось быстро, а вот надеть на запястье одной рукой не получилось ни с первого, ни со второго раза.
— Позволь, я помогу, — снова вызвалась сердобольная Мишель и ловко застегнула браслет на моей руке.
— Спасибо, — поблагодарила я ее, уже второй раз за этот день.
— Не за что, — карие глаза Мишель сияли радостью, которая, впрочем, направлена была не в мой адрес. Эта шатенка вновь находилась в каких-то собственных мыслях, только на сей раз приятных.
— Ну что ж, сенты, — Каллинфер одернул манжеты, а следом и жилет, после чего заулыбался более радушно. — Раз все решилось наилучшим образом… Закончим на этом. Сенты, которые стали избранницами Рахуна, прошу следовать за мной… Остальные можете покинуть храм. Всего наилучшего…
Глава 11
Проклятая слабость!.. Да сколько ж это еще будет продолжаться?..
Аллен Варрлей покачнулся и оперся о перила императорской ложи, скрытой от посторонних взглядов плотными шторами. И какого рокка он приперся в этот храм? Кому это нужно? Здесь и без него прекрасно справляются. Да и, по большому счету, плевать, кого Рахун определит ему в пассии. Была б его воля, вообще отменил бы этот Отбор ко всем демонам. Но нет: законы, правила, традиции… Император обязан следовать им, дабы не пошатнуть устои и не лишиться уважения подданных. Смешно. Подданным нужен хлеб и зрелища, не более того… А Отбор будущей Императрицы — еще то зрелище. Развлечение для всех, кроме самого Императора.
— Ваше Императорское Величество, как здравие? — мужская рука легла Аллену на плечо. Похлопала лишь слегка, а казалось, будто камнем к земле придавило.
— Так прекрасно себя еще никогда не чувствовал, — мрачно отозвался он, не оборачиваясь.
— Да уж, брат… Выглядишь чуть лучше покойника, — с усмешкой протянул гость.
— Спасибо за комплимент, — Аллен даже не попытался усмехнуться в ответ. — А ты где задержался? Мне доложили, что Его Величество Бертон Варрлей уже вчера прибыл в Турмалин.
— А, дела были, — весело отмахнулся «Его Величество Бертон Варрлей». — Навещал одного знакомого. Инкогнито.
— Знакомого или знакомую? — Аллен все же криво улыбнулся.
— Да какая разница? — ухмыльнулся Бертон. — А что, какие-то проблемы?..
— Считаешь, если Король Изумрудных Долин спокойно разгуливает по столице соседнего государства без охраны, да еще и посещает неизвестно кого и, предполагаю, ночует там же, это «никаких проблем»? — поинтересовался Аллен.
— Я же сказал, что делал все это инкогнито. Ни единая душа не догадывается, кем я являюсь на самом деле. Да и кому нужен Изумрудный Король? — Бертона трудно было призвать к совести и разуму. — То ли дело Ваше Рубиновое Величество… Кто ж тебе смерти желает, а? Не выяснили еще? — уже без улыбки спросил он.
— Нет, — покачал головой Император. — И даже трудно представить, кто мог воспользоваться запретной магией… Одно ясно: кто-то из Высших. Остальным эту магию укротить не под силу.
— А ты не думаешь, что к этому могут быть причастны мареги? — Бертон задумчиво потер подбородок.
— Жемчужники у нас первые в списке подозреваемых, — отозвался Аллен. — Но сам понимаешь, насколько трудно это проверить…
— Да уж… — вздохнул Бертон и, следуя примеру брата, облокотился о перила. — Ну а там у нас что? — он кивком показал вниз, где у алтаря бога Рахуна шел ритуал распознавания крови. — Как невесты?
— Не знаю, — Аллен устало провел ладонью по лицу. — Никого не различаю… Блондинки, брюнетки, рыжие… Все как одна. Ладно… — он отпрянул от перил. — Пойду… Надоело…
На самом деле на Аллена вновь нахлынул приступ слабости, до тошноты, до позорной дрожи в коленках, но признаться в этом кому-то, пусть даже брату?.. Нет, ни за что. Да и ритуал, по правде говоря, его тоже не интересовал. Как и сами невесты.
— Не хочешь досмотреть? — окликнул его Бертон. — Скоро уже конец… Вон, две девицы остались… Ух ты, глянь, какая сочная графиня… И, главное, из моих, изумрудочек…
— Смотри сам, — Аллен уже кое-как дошел до выхода из ложи. — Потом расскажешь…
— Постойте… Кто это? Неужели… — донеслись до него удивленный возгласы брата, но он уже не стал оборачиваться и уточнять, в чем там дело.
Единственное, что сейчас ему было нужно — поскорей очутиться в тишине и темноте своей спальни и выпить лекарство.
Слабак! Какой же слабак! В эти минуты Аллен себя просто ненавидел. Прошло уже три дня, а он только сегодня встал на ноги. Да и где тут «встал»? Как бы снова не рухнуть… Еще и на глазах прислуги. Нет, никто не должен видеть, как ему плохо…
— Ваше Величество, вам помочь дойти до дворца? — сделал шаг навстречу один из гвардейцев, что охраняли ложу.
— Я сам, — излишне резко отозвался Аллен и пошел вперед.
Гвардеец послушно отошел, а затем вместе с сотоварищами поспешил за Императором.
Раньше расстояние от храма до дворца Аллен преодолевал за несколько минут, теперь же это заняло у него не меньше четверти часа. Еще и испарина на лбу выступила. Спина тоже взмокла, и до раздражения хотелось скинуть с себя камзол и рубашку прямо здесь, на тисовой аллеи, наплевав на все приличия и собственный статус. Но Аллен держался, держался из последних сил, пытаясь не обращать внимания на вновь и вновь накатывающие волны дурноты.
