— Что, земля под ногами закачалась? Сейчас пройдёт.
Даже Будимир показался, похоже, решил с нами прогуляться, посмотреть, что и как в крепости творится. Всю дорогу из своей каютки не показывался, что уж он там делал, не знаю, только еду да питьё ему своевременно носили. Отсыпался, наверное, а может, от качки страдал. Хотя вряд ли, волхв всё-таки, умеет свой организм контролировать.
Утвердились на причале, дождались, пока все, кому необходимо, сойдут на берег. По широкой наезженной и натоптанной дороге пошли к воротам.
Бивой подсуетился — вперёд шустро убежал матрос, предупредить Изяслава. За ним было Громчик припустил, да я сразу же рявкнул на него, приказал рядом идти. Мало ли что может быть? Для оповещения и человечка хватит. Другой причины посылать в крепость вестника не вижу. Поймал взглядом глаза кормчего, нахмурил брови. В ответ получил недоумённое пожатие плечами и абсолютно честный взгляд. Ну и ладно. Отвык от такого за прошедший для меня год, неудобно. Хотя что тут неудобного, время такое, а неудобно сами знаете, что делать.
Повторилась точно такая же встреча, что и в Старой Ладоге, только тут нас встретили ещё в воротах. Изяслав разогнал ждущих своей очереди на въезд в город каких-то тележников, рыкнул на стражников, лениво перебрёхивающихся с обозниками, и, увидев меня, даже замер на какое-то мгновение. Потом подлетел, облапил в медвежьих объятиях. Традиция, однако. Отпустил закряхтевшего меня, вгляделся неверяще в лицо. Приятно до слёз. Даже Грома за уши потягал. Легонько. Не обиделся Гром, вспомнил, видать, сотника. Внимательно всмотрелся в лицо моей спутницы, кивнул чему-то своему, поклонился низко. Дальше и рассказывать нечего, всё и так понятно. Но пришлось в гостях задержаться, заново перезнакомиться с семейством посадника, с детишками, коих было уже трое, посидеть до позднего вечера за обильным столом, омыться слегка в баньке. Париться не стали, после обильного стола как-то не с руки. Надо было сразу идти, да не получилось, как-то не до того было, расспросы навалились, слишком много радости вокруг.
Переночевали, а утром отправились дальше. Провожало нас всё семейство бывшего десятника, который столько сделал для меня в этой жизни. Или в той? Как вернее? Да какая, в принципе, разница! Ну и я ему помог, немного, по мере сил. А как иначе?
Медленно поднимались по реке, провожая взглядами малюсенькие фигурки на оставшемся далеко за кормой причале. Вот и всё, скрылась за поворотом каменная крепость. А хорошо расстроился город, раскинулся вольготно на крутом берегу. Рассказал жене, как закладывали первые бревенчатые стены, как договаривались с местными, как появились первые рубленые домишки вокруг строящегося города. Полтора десятка лет минуло, и места не узнать. Видно, что строительство не утихает, доносит налетающий ветер смолистый запах ошкуренных сосновых брёвен, свежего ломаного бутового камня, да и звуки стройки в городе слышны. Но чисто на просторных улицах, следит Изяслав за порядком. Пока шли к детинцу, заметил, как возчики даже за своими лошадьми сразу убирают, если те успели кучу добра навалить. Это правильно, не в европах, чай, живём, где по улицам из-за грязи пройти в чистой обувке невозможно.
Переживал за пороги, река-то заметно обмелела, но, как оказалось, за это время на берегу выросло несколько поселений, взявших на себя доходный промысел на волоках. Бивой просветил — это раньше тут никто не селился, всё равно бы пожгли варяги, а теперь спокойно, почему бы не работать. Место выгодное. Судов много проходит. Вот и нас быстренько перетянули. Выгрузились на берег, прошли не спеша вдоль реки по натоптанной тропе, благо за эти годы здесь успели хорошую дорогу набить. Даже все деревья в округе вырубили — на костры, похоже, и на брёвна для волока. Пока дошли, наш струг уже перетянули. Быстро.
— Это с баржами приходится помучиться, а со стругами и ладьями быстро получается. Загруженная баржа тяжело идёт, приходится катки из брёвен иной раз подкладывать.
— Выдерживают корпуса? А как же мы раньше проходили? — разговорились с Бивоем по дороге.
— Забыл? Вспомни — разгружались, если воды было мало. А как лодьи на руках проносили, тоже забыл? А баржи у нас крепкие, да и осадка у них меньше, чем у струга, даже когда полностью загружена. Всё ты, боярин, забыл за это время.
— Забыл. Веришь ли, забыл. Столько таких волоков было пройдено!
— Ничего. В основном струги легко проходят через пороги. Даже небольшой дождик выручает. Главное, знать нужный проход. Это в засуху плохо, мелеет река. Хочу спросить тебя, ответишь ли?
— Давно бы спросил. В чём вопрос?
— Ты к нам надолго? А то, может, опять уедешь?
— А что такое?
— Да… — замялся Бивой. — Как тебе сказать? Ты уехал, и скучно у нас стало. Тиной обросли, сидим безвылазно на берегу, редко когда по знакомому пути иной раз пройдём, и это за счастье. А с тобой, боярин, куда мы только не ходили, даже за Варяжское море выбирались.
— Посмотрим. Пока ничего обещать не буду, но куда-нибудь да сходим. Не горюй.
Вроде как радоваться нужно спокойной жизни, а не получается у людей просто жить. Привыкли жить по-другому, на подъёме. Что ж мы за народ такой, что нам на месте не сидится? Обязательно нам нужно приключения на свою пятую точку найти?
Два дня еле ползли. По крайней мере, так мне казалось, хотя ветер не поменялся, так же упруго раздувал паруса, а струг так же ходко резал тёмные воды Чудского озера. Супруга понимала моё волнение, как могла, отвлекала внимание, даже Будимира попыталась к этому делу подключить, но ничего из этой затеи не вышло. Волхв так и не показывался из своей каюты. Что уж он там делал, чем занимался, неизвестно, может, с богами общался, не знаю.
Вот и Псков! А привольно раскинулся на оба берега город, уже перебрался на левый берег реки Великой несколькими рядами небольших ладных домиков. Кто бы раньше о таком мог подумать? Только сейчас поверил в спокойную жизнь горожан, глядя, как начинает обживаться противоположный Крому берег.
Тихо на реке, не слышно гомона людского, даже звона кузниц до меня не доносится, может, уши от волнения заложило?
Проскользнули устье речки Псковы, и вот она, знакомая до боли пристань моей крепости. К городской приставать не стали, слишком много там рыбачьих баркасов стоит, и толпа народа на берегу. Рыбный торг кипит, только теперь донеслась до ушей разноголосица людского гомона. Автоматически вглядывался в мелькающие лица на берегу, неосознанно пытаясь высмотреть знакомых, но никого не увидел. Замечал и несколько вскользь брошенных взглядов на наш струг, но эти любопытствующие сразу же отвлекались на что-то более значимое для себя, чем проходящий мимо торга знакомый кораблик.
— А вот и мои стены. Ну, те, которые по моему проекту построили… — тихонько проговорил на ушко прижавшейся к боку супруги. Тоже волнуется вместе со мной. Вдвоём легче. — Как разросся город, раньше здесь голое поле было!
Ничего не ответила, только прижалась крепче да ладошку под руку подсунула. Стоим, обнявшись, ждём, пока причалим да матросики сходни перебросят на берег.
