— Только зря вы к югу забираете, нечего сейчас на том побережье делать. Что Нейстрия, что Бретань — везде норманны города разорили. Хотя в Лионе, говорят, сейчас хорошо стало жить, вроде как заново отстроились. Да только сам я не был там, лишний раз головой рисковать как-то не хочется, — прервал мои мысли голос пленника.
— Поэтому ты из Бордо вино возишь?
— Поэтому. Там хоть что-то неразорённое осталось. А тут давно уже нечего делать… Если только не хочешь на корм рыбам пойти.
— Часто нурманны попадаются?
— Так не угадаешь. Ходим на свой страх и риск. Пока бог миловал.
— Как же, миловал. Потому-то ты и сидишь тут передо мной, а по бокам два стражника тебя караулят.
— То моя вина. Сам полез, — насупился, сгорбился, попытался отвернуть голову, да куда там. Сбоку бойцы стоят, упёрся взглядом в чужую для себя одежду, скривился, вынужденно посмотрел вперёд.
— Значит, говоришь, надо в Аквитанию идти? Может быть, может быть… А Гасконь?
— А что Гаскония? Можно и туда. В Байонну. Но только в Бордо лучше.
— Понял я тебя. А с поборами как?
— Да как везде, портовый налог за швартовку, за стоянку, товарный. Не знаю. Мне говорят сколько, я и плачу. Попробуй не заплати, и товар отберут, и корабль. Могут и самого в подвалы бросить, а потом арабам продать.
— А кто в Бордо правит?
— Митарра, Санш Третий, кажется. Нашли кого спросить. Вот в Бордо придём, и сами всё узнаете. А для чего вам туда?
— Разговорился, осмелел? — нахмурился на абсолютно неуместные вопросы.
Тут же обозначили себя бойцы. Последовало пару крепких тычков в спину разговорившемуся торговцу. Охнув, скорчился от боли, закусил губу, по щеке побежала предательская слеза. Ну да, больно, когда по почкам приходится. Ничего, калечить его никто не собирался, а в тонусе подержать необходимо.
— Довольно разговоров. Заприте его пока в канатной, да присматривайте хорошо! — Подождал, пока скорчившегося пленника оттащат под руки вниз, и повернулся к Последу. — Просто присмотрите за ним. Покормите, напоите, но не сытно, так, чтобы не помер. Может, ещё пригодится для чего-нибудь!
Повернулся к Даниэлю.
— Что думаешь?
— Да ничего пока не думаю. Как предлагал, так и будем делать. Придём, я на берег сойду, осмотрюсь. Хочешь, вместе сходим, но я бы не советовал пока тебе самому показываться. Ну а там уже будет видно.
— Так и сделаем.
А Горивой только кивнул согласно. И то хлеб.
До Бордо добирались долго, несмотря на попутный ветер, хорошую погоду и пустынное, на наше счастье, море. Где нурманны? Наконец, бородатая и успокоившаяся морда, когда-то являвшаяся капитаном и владельцем плетущегося позади уже нашего судна, обрадованно показала на знакомое устье:
— Вот он, вход в реку. Теперь по ней вверх подняться, и к заходу солнца будет город.
Почему успокоившаяся? Так переговорили мы с ним на тему сотрудничества.
За одну только возможность сохранить себе жизнь капитан уцепился руками и ногами. Отныне не было у меня преданнее человека на этих берегах. Даже в море отмылся. Правда, так и не понял, для чего это он в волнах полощется. Но раз нам так надо, что же возражать? Мало ли у кого какие причуды бывают? За ним и остатки команды расписались кровью. Шучу, само собой — чернилами. Как расписались? Крестики поставили. Первая официальная бумага будущей торговой компании. Или моя личная. Посмотрим, в какую сторону жизнь повернёт. Поэтому и держу все свои мысли практически в полной тайне. Выдаю кое-какие задумки своим товарищам, и то понемногу, чтобы себя обделёнными не чувствовали.
Так вот, документ составил Даниэль, подписали его бывшие пленники, потом Горивой и Послед как видоки и свидетели, а заверял уже я собственной рукой. Правда, перед этим Горивой объяснил людям, что народ мы не очень легковерный, и даже совсем недоверчивый и осторожный, поэтому периодически будем за ними приглядывать. Через родных, с которыми они нас и познакомят со всем своим усердием. Так что если что, то и продолжать не надо. Сразу поняли.
За время стоянки в порту подберём подходящий для торговли домик в порту, желательно со складскими помещениями, и откроем свою компанию. Тут Даниэлю карты в руки.
В устье заночевали. Спрятались в прибрежных зарослях камыша, укрыли под раскидистыми ивами корабли. Но при такой ширине реки никто нас под берегом и не заметит, если только специально искать не станет. Собрались у костра, хитроумно укрытого в выкопанной ямке так, чтобы с воды не заметили. Хоть стена камыша и плотная, из пушки не прошибёшь, а предосторожность уже в кровь въелась.
С пленными моряками оставили на борту караул для присмотра. Пока более значимые подтверждения о сотрудничестве в виде знакомства с семьями не получим, особого доверия они не увидят.
Освобождённых рабов собрал в кружок Послед по моей просьбе. Или указанию, кому что больше нравится. Даже Горивой присутствовал. Вот что значит общее дело. Сближает. Прав был Трувор, отправляя его с нами.
Пока готовили ужин, пришла пора поговорить с бывшими рабами, расставить, так сказать, все точки над какой-то там буквой. И это не английская буква. Подкрепились уже приевшейся за эти дни кашей, закипятили настой вместо чая.
Откинулись умиротворённо на траву, вслушиваясь в окружающие нас звуки ночи. Красота! Ночь, луна, солёные запахи моря перебиваются пряным ароматом прибрежной зелени. Волна осторожно, как бы опасаясь, накатывает на берег, еле слышно шурша песком, ласково и нежно шлёпая мокрыми ладошками по деревянным корпусам наших судёнышек. Носится над головой какая-то ночная живность, бросая на песок быстрые, изломанные в свете костра тени. Стрекочут в кустах ночные жители, сразу же обрывая свой скрипичный концерт при малейшем нашем неосторожном движении.
Пошевелился чуток, повернулся к бывшим рабам, кашлянул, привлекая общее внимание, начал тихонько, чтобы на борту никто не услышал.
— Завтра будем в городе. Распродаю вино и выделяю вам немного денег. Хоть будет на что до дома добраться. — Оборвав начавшиеся было благодарности, продолжил: — Капитана и пленных матросов оставляю себе, будут мне служить. Так что если кто собирался им на берегу отомстить, сразу об этом забудьте. Это уже мои люди, а своих людей мы в беде не бросаем. Вам подобную службу не предлагаю, но если кто из вас имеет подобное желание, то самое время его высказать.
Подождал немного, всматриваясь в пляшущие языки пламени. А что? Караульные на судне и вдоль берега стоят, поэтому можно и на огонь посмотреть, тем более вон как он завораживает. Потрескивают изредка дровишки, рассыпаются угольками, летят на яркое пламя мелкие мошки, вспыхивают от жара, уносятся вверх огненными искорками.
Тишина, лишь арабы чуть шерохнулись, поёрзали и замерли. Ладно. Наше дело предложить, а всем остальным пора спать.
— Желающих нет, значит, всё, отбой. Завтра встаём с рассветом.
