Она оглянулась на Вульгуса и, подтянувшись, приложила к его высохшим губам тряпочку, смоченную в воде.
– Зачем ты полез туда, Вульгус? Вирал писал, что ты очень рассудительный воин. Писал… – кошка вспомнила еще об одном письме и зашарила по карманам. Наконец, в руках у нее оказался сложенный вчетверо листок пожелтевшей бумаги. Она дрожащими руками развернула его и следующие несколько минут совершенно не шевелилась, лишь глаза судорожно бегали по бумаге да рот то раскрывался в изумлении, то поджимался в тонкую ниточку от страха.
…
Вульгус проснулся, как только Правительница вошла в палатку, но открывать глаза не стал. Он не видел, но чувствовал взгляд Карисси, устремленный прямо на него.
«О чем она думает? Почему так смотрит?».
Он почувствовал на своих губах влагу и чуть было не улыбнулся.
– Зачем ты полез туда, Вульгус?
Воин незаметно стиснул зубы. Затем он услышал шорох бумаги. Карисси замерла у него в ногах и несколько минут не шевелилась. Потом снова послышался шорох, и кошка, упав на живот, тихо заплакала. Вульгус слышал ее тщательно заглушаемые всхлипывания и чувствовал, как вздрагивают ее бока. Он с трудом подавил желание вскочить и, обхватив ее покрепче, улететь отсюда далеко-далеко. Но воин понимал, что если он сейчас внезапно проснется, кошка может подумать, что он подглядывал за ней, а это было бы очень неудобно. Поэтому он продолжал делать вид, что спит, прислушиваясь к рыданиям девушки, пока та, нервно вздрагивая, не уснула.
Тогда воин приподнялся на лежаке и, борясь с головокружением, подтянулся к Правительнице. Волосы ее спутались и налипли на красное и мокрое от слез лицо. Воин осторожно убрал их и, приложив руку к лицу девушки, попытался воспользоваться своей силой, но сильный приступ слабости остановил его. Воин стал вертеть головой, пытаясь избавиться от головокружения, и заметил листок, исписанный мелким аккуратным почерком. Воин поднял его и, посмотрев несколько минут непонимающим взглядом, отложил в сторону. Потом провел чуть светящейся ладонью по волосам кошки и лег рядом с ней.
Если бы воин Змееносца умел читать, то он прочел бы следующее:
«Моя милая Ани.
Если ты читаешь это письмо, значит, ты стала уже совсем взрослой, и я решил, что пора тебе узнать немного больше обо мне и о себе.
Наверное, ты не раз задавала себе вопрос, кто же смог спалить единовременно всё твоё поселение. Не знаю, найдешь ли ответ на этот вопрос, когда будешь читать это письмо. Ани, твой дом сжег я.
Нет, надо было по-другому начать. Ты наверняка уже будешь знать, что ты – одна из Четырех, Избранных Первоочередным Пророчеством. И наверняка уже столкнешься с Теми, Кто не хочет, чтобы Пророчество свершилось. Сейчас нас еще очень мало, но каждый день Тьма вербует все новых и новых членов. Я сказал «нас», потому что и я служил Тьме. До недавнего времени. Теперь, по прошествии нескольких лет, я не знаю, чем они смогли заманить меня к себе. Обещаниями абсолютной власти? Возможно. Я всегда был властолюбив.
Тьма искала Избранных по всему Алиоту уже много лет. Первым нашли парня с Востока, его, кажется, звали Рейгар Табард, и отправили его в рудники. Я не знаю, жив он или нет, но если он такой же Избранный, как и ты, он должен был выжить.
Чуть позже мы нашли тебя. Конечно, мы не могли быть абсолютно уверены, что ты – та самая, но рисковать не стоило. Мне приказали убить тебя, а вместе с тобой и всех жителей деревни. И мне это почти удалось. Я пришел в твою деревню и представился путником. Меня приютили. Твои соплеменники были очень гостеприимными людьми.
Ты знаешь, я довольно сильный Владелец Огня, и мне ничего не стоило разом обратить в пламя все дома. Я бродил между охваченных огнем построек, навстречу мне выбегали горящие люди, но мне было все равно. Мне не было их жаль. Я искал твой дом. Он был на другом конце деревни, и когда я нашел его, все были уже мертвы, и пожар стал утихать. Знаешь, чего единственного я боялся, когда шел к твоему дому, обходя обгоревшие трупы детей и корчившихся в агонии женщин? Что я не смогу узнать твое тело.
Я не знаю, как описать то, что я увидел, выйдя к твоему дому. Не знаю, с чем это сравнить…
Существует легенда, то есть, я думал, что это всего лишь легенда, что Прародительница Огня Лун трижды за свою недолгую жизнь обращалась в прекрасную огненную птицу, и каждый раз спасала мир от ужасных бед. Первый раз она обратилась в нее в самом начале мира, когда люди разбрелись по всему Алиоту и потеряли друг друга в царившей тогда тьме. Лун обратилась и пролетела над всем Алиотом, оставляя за собой светящийся след. Говорят, именно благодаря этому свету Солнце и смогло найти нашу планету. Второй раз она обратилась, когда на Прародительницу Воды Кин нашло безумие, и она захотела затопить весь мир. И третий раз она обратилась, когда в одном из сражений между Югом и Севером ее возлюбленного Басфара смертельно ранил враг. Она вновь стала птицей и в ярости промчалась между рядами врагов, сжигая все на своем пути, и никто не мог ее остановить. Сражение было выиграно, но сама она умерла, как только вновь обратилась. Лишь дважды человек может обращаться в огненную птицу безнаказанно. На третий раз силы оставляют его, и он погибает. Эту птицу в народе прозвали Фениксом, и появление Феникса означает начало новой эры.
Думаю, ты поняла, почему я написал здесь эту историю. Да, Ани. Ты обратилась в Феникса. В момент величайшего волнения, желая защитить своих близких, ты сделала это, возможно, даже не осознавая. Но ты была еще совсем маленькой и не могла правильно использовать эту силу.
Хотя кое-что тебе все-таки удалось. Тебе удалось изменить мое мнение по поводу Пророчества. Я увидел силу Избранной и понял, что я не хочу сражаться против этой силы. Да, я струсил. Ужасно струсил. Но тогда же я решил, что теперь, во что бы то ни стало, я буду защищать Избранных.
Как только ты обратилась в человека, мы ушли оттуда. Я попытался скрыть наши следы, найти самую неприметную пещеру, все для того, чтобы Тьма не нашла нас».
Тут почерк кардинально менялся, становился неровным и торопливым.
«И несколько лет мне это удавалось. До сегодняшнего дня. Сегодня они нашли меня. Я, как обычно, отправился на охоту. Забавно, что именно сегодня ты впервые спросила меня, куда я иду. А я не ответил, будто чувствуя, что сам не знаю, где окажусь.
Я охотился. И почти уже загнал того здорового черного кабана, за которым гонялся полночи, как вдруг он развернулся и обратился в моего давнего знакомого, который как и я, служил Тьме. Оказалось, что он тоже больше не служит им и явился предупредить меня, что они напали на мой след и уже идут сюда. Он ушел, а я еще долго стоял и думал, не зная, что мне предпринять. Ты теперь уже взрослая девушка. Ты всегда можешь пойти работать служанкой в какой-нибудь дом или, на худой конец, можешь податься в легаты, чего я, конечно, не хотел бы. Но я понимаю, что я не могу от тебя ничего требовать. Я бросаю тебя, толком ничего не объяснив, и так и не признавшись.
Я оставляю тебе свой клинок. Подарок так себе, тем более, ножны от него у меня срезали в каком-то трактире. Но это все, что я могу передать тебе.
