– Да.
Белокурая девушка устало кивнула. В страшной наступившей тишине было слышно лишь похрипывание ребенка. Анжил закрыла лицо платком и замерла. Ребята затаили дыхание. Аврора вновь обратилась к Кайре, начала разбирать спутавшиеся на потном лбу волосики. Девочка выгнула спину и закатила глаза так, что стали видны лишь белки, как совсем недавно у шамана. И тут легатка поняла, что делать.
Венус несмело протянула руки к больной.
– Позволь? Я кое-что сделаю. Не то, чтобы это поможет. Но ей станет легче.
Аврора без колебаний протянула ребенка рыжей. Венус закатала рукава, обнажив браслеты, дотронулась до нескольких из них, и приняла ребенка. Она мерно укачивала ее и шептала заклинания, походившие на песню. Солнце наполовину спряталось за верхушками деревьев, когда тишина вдруг стала абсолютной. Все на поляне будто очнулись от транса. Кайра застыла. Голова ее безвольно свисала вниз, а из приоткрытого рта текла слюна. Аврора подалась вперед.
– Она… – выдохнула девушка.
– Спит, – помотала головой Венус, успокаивая подругу. – Я надеюсь, когда-нибудь я смогу расшифровать тот рецепт, и она вернется к нам. Но тех пор она будет спать.
– Доченька моя…
Аврора забрала ребенка и вновь стала гладить ее по волосам, по которым текли слезы безутешной матери. Венус сама еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. В толпе она заметила испуганную Марию. Та держала двух кукол – для себя и подружки. Только вот последняя не скоро сможет с ней играть.
– Она ничего не чувствует. Не видит, не слышит. Еда ей тоже не нужна. Только покой.
Аврора не ответила. Она раскачивалась из стороны в сторону, напевая какую-то колыбельную. Не в силах выдержать этого зрелища, Венус развернулась и пошла в дом. Слезы градом бежали по ее щекам. «Как неправильно. Дети не должны умирать».
Следующие несколько недель прошли в траурном молчании. Дом будто замер. Аврора все это время не отходила от кровати Кайры, которая стала совсем невесомой и, казалось, почти прозрачной. Анжил приносила еду бедной матери и убиралась в комнате госпожи.
Венус же это время провела за изучением обрывка рецепта. Она комбинировала разные травы, ездила за ними из одного края страны в другой, говорила с травниками и целителями, проводила опыты с крысами и кротами, но все бесполезно.
Однажды дорога привела Венус в прибрежный город Аттилу, где, по слухам, лечил людей не то человек, не то рыба по имени Вазган. Узнать, где он живет, было чрезвычайно трудно, потому как из-за своих исключительных способностей к исцелению, Вазган имел многочисленную армию страждущих. А рыбы, как известно, не любят шума и суеты. Однако Венус смогла найти его лачугу. Для этого пришлось облазить самые злачные места портового городка, пару раз выпустить дракона, чтобы припугнуть и развязать языки местным бандитам, и оставить не одну сотню злотых хозяевам таверн, которые, как известно, знают много, но обязательно не то, что нужно. Но вот волчица стоит на пороге покосившейся хибары, разместившейся под сваями домов, уперлась одной ногой в стену и, руками ухватившись за ручку, пытается открыть дверь, которую с той стороны упорно держит хозяин дома.
– Никого нет! Все буль-буль, того, ушли!
– Откройте, мне только спросить!
– Всем только спросить! А потом начнется! Ой-буль, у меня тут чешется, а тут помажь, а тут подорожник приложи. Нет!
Наконец, дверь не выдержала и с жалобным стоном слетела с петель. Вазган, в плавниках у которого так и осталась ручка, недоуменно хлопал третьим веком. Запыхавшаяся Венус подвинула рыбу и, войдя внутрь, устало упала на кресло, о чем впрочем, тут же пожалела – кресло было покрыто чем-то склизким и дурно-пахнущим.
– Что тебе надо, мерзкая девчонка? – пробурчал Вазган. Дряблое чешуйчатое тело его дрожало при каждом звуке. Из жабр, расположенных там, где предположительно у него была шея, вырывались недовольные всхлипы.
– Меня зовут Венус Венга. Ребенок моей подруги наступил на камарку. Я пришла слишком поздно, яд глубоко отравил ее. Сейчас она в коме. Я ищу противоядие.
Вазган дернулся, услышав фамилию Венга, и невольно покосился в дальний угол комнаты, где на кровати за шторкой из грязной линялой ткани угадывался чей-то силуэт. Рыба засучила плавниками и помотала головой. Длинные, будто моржовьи усы его, забрызгали Венус.
– От камарки нет противоядия, сама знаешь. В первые две минуты еще можно что-то сделать, а потом уже все. Я знаю только одну девушку, которая спаслась, но и то, ее уже успели похоронить. а чем вылечили не знаю. Все, иди, мне некогда.
– Еще скажи, что нет лекарства от всех болезней.
– Конечно, нет! – воскликнул Вазган. Но тут же по хитрому лицу Венус понял, что не все так просто. – Или…
Венус поняла, что рыбка клюнула.
– Или есть. Но мой рецепт неполон. Если ты можешь помочь, я отдам его тебе.
С удивительно ловкостью Вазган выдернул из рук Венус клочок бумажки и тут же начал что-то бормотать и искать на своих полках, на которых царил невероятный бардак, к тому же все они были покрыты слизью. Пару раз Венус окликнула целителя, желая предложить свою помощь, но тот ушел в себя и не реагировал на нее. Оставив его наедине с рецептом, девушка решила осмотреться в лачуге. Тут было много непривычных для нее ингредиентов. Обычно рыжая использовала травы и ягоды, иногда грибы. Тут же было полно шкурок, костей, зубов и странных субстанций в стеклянных баночках, происхождения которых она не хотела знать. И слизь, кругом была эта мерзкая зловонная слизь, которая ко всему прочему еще и скользила под ногами. Вот так резко отпрянув от полки, разглядев на ней засушенную змею, Венус потеряла равновесие и попыталась удержаться на ногах, схватившись за висевшее здесь полотно. Но ткань с предательским треском порвалась, уронив девушку и открыв то, что было за ней. Вернее, того. Вернее, ту.
Последняя, кого Венус ждала увидеть в лачужке, спрятавшейся под сваями домов маленького портового города, была леди Мирра. Но за импровизированной ширмой лежала именно она.
– Мама?
Женщина с трудом разлепила глаза и непонимающе уставилась на девушку. Спустя несколько секунд взгляд ее стал более осмысленным, рот дернулся и губы, без того тонкие и обветренные, вытянулись в нить. Женщина узнала легатку.
– Венус? – голос ее походил на шелест сухих колосьев.
– Мама, что с тобой? – сердце колотилось у Венус где-то в горле. – Как ты тут очутилась?
Вместо ответа леди Мирра беззвучно заплакала, отворачиваясь от дочери и закрывая лицо руками. Девушка, не зная, что делать, медленно осела на край скрипучей кровати. Потом начала медленно гладить мать по рукам, волосам, мокрому от слез лицу. Постепенно женщина успокаивалась, всхлипы становились все реже, и Венус начала разбирать одну-единственную фразу, которую повторяла женщина.
– Прости меня, доченька. Прости.
Леди Мирра прикрыла глаза и тихо засопела, провалившись в глубокий сон больного человека. Венус почувствовала движение за спиной.
